Проверяемый текст
Плотников, Андрей Анатольевич; Конституция РСФСР 1918 г. (Диссертация 2003)
[стр. 39]

торая сплачивалась под лозунгами немедленных экспроприации («Грабь нао^ грабленное!») и скорейшего уравнительного дележа.
В деревнях возглавляли варварские расправы над помещичьими усадьбами, сопровождавшиеся осушением прудов, ломкой ирригационных сооружений, разрушением церквей.
Триумф оголтелого правового нигилизма пришелся на осень 1917 весну 1918 года, когда только в одном Петрограде было совершено около десяти тысяч уличных самосудов.
Между тем процесс деклассирования трудовой России еще только начинался.
Вторым его актом стали начавшаяся
гражданская война и разруха.
Достаточно обратиться к произведению очевидца тех событий И.Э.
Бабеля «Конармия», чтобы увидеть, чем было в ту пору повседневное правосознание: партизанщина и драконовские меры пресечения партизанщины, таборный быт, обоюдные (белые и красные) беззаконные репрессии, реквизиции, «сокращенные судебные процессы», обращение к очевидно противоправной практике
заложничества.84 При этом терялось сознание ценности отдельной человеческой жизни, вырабатывалась привычка к военнотеррористическому способу решения любых насущных задач.
Образ действий этого городского охлоса,
неподдающсгося никаким более точным классово-социальным квалификациям, запечатлен в «Несвоевременных мыслях» М.
Горького и в «Окаянных днях» И.А.
Бунина.
«Издохла совесть, восклицал М.
Горький, чувство справедливости направлено на дело распределения материальных благ, смысл этого «распределения» особенно понятен там, где нищий нищему продаст подвидом хлеба еловое полено, запеченное в тонкий слой теста.
Полуголодные нищие обманывают и грабят друг друга этим наполнен текущий день.
И за все это за всю
грязь, кровь, подлость, пошлость притаившиеся враги рабочего класса возложат со временем вину именно на рабочий класс, на его интеллигенцию, бессиль83Там же.
С.
14.
84Бабель И.Э.
Конармия.
Избранное.
М., 1996.
С.
113-224.
[стр. 42]

нительного дележа1 .
В деревнях возглавляли варварские расправы над помещичьими усадьбами, сопровождавшиеся осушением прудов, ломкой ирригационных сооружений, разрушением церквей.
Триумф оголтелого правового нигилизма пришелся на осень 1917 весну 1918 года, когда только в одном Петрограде было совершено около десяти тысяч уличных самосудов2.
Между тем процесс деклассирования трудовой России еще только начинался.
Вторым его актом стали начавшаяся
1ражданская война и разруха.
Достаточно обратиться к произведению очевидца тех событий И.Э.
Бабеля «Конармия», чтобы увидеть, чем было в ту пору повседневное правосознание: партизанщина и драконовские меры пресечения партизанщины, таборный быт, обоюдные (белые и красные) беззаконные репрессии, реквизиции, «сокращенные судебные процессы», обращение к очевидно противоправной практике
заложничества3.
При этом терялось сознание ценности отдельной человеческой жизни, вырабатывалась привычка к военнотеррористическому способу решения любых насущных задач.

42 1 Образ действий этого городского охлоса, неподдающегося никаким более точным классово-социальным квалификациям, запечатлен в «Несвоевременных мыслях» М.
Горького и в «Окаянных днях» И.А.
Бунина.
«Издохла совесть, восклицал М.
Горький, чувство справедливости направлено на дело распределения материальных благ, смысл этого «распределения» особенно понятен там, где нищий нищему продаст под видом хлеба еловое полено, запеченное в тонкий слой теста.
Полуголодные нищие обманывают и грабят друг друга этим наполнен текущий день.
И за все это за всю
трязь, кровь, подлость, пошлость притаившиеся враги рабочего класса возложат со временем вину именно на рабочий класс, на его интеллигенцию, бессильную одолеть моральный развал одичавшей массы» (Горький М.
Указ соч.
С.
71).
По характеристике И.Л.
Бунина, уличная толпа тех лет это как бы Чудь, поднявшаяся со дна российской жизни и одолевающая самое Русь (Бунин И.А.
Окаянные дни.
М., 1991).
И повсюду, где свершались акты революционного беззакония, а социалистическая идея низводилась до замысла расправы и дележа, непременно возникала фигура в шинели или флотской форме.
«Недавно матрос Железняков, переводя свирепые речи своих вождей на простецкий язык человека массы, сказал, что для благополучия русского народа можно убить и миллион людей.
Я не считаю это заявление хвастовством ...
И больше могут.
Почему не убивать?» (Горький М.
Указ.
соч.
С.69).
2См.: Горький М.
Указ.
соч.
С.
14.
3См.: Бабель И.Э.
Конармия.
Избранное.
М., 1996.
С.113-224.


[Back]