|
103 поскольку оно «квалифицирует все, чему позволяет быть (или возвращаться), как симулякр». Таким образом, симулякр определяется как признак или форма «сущего», притом, что «вечное возвращение» воспринимается как «сила бытия». По мнению Делеза: «Когда идентичность вещей распылена, бытие ускользает, становится однозначным, начинает вращаться вокруг различного. То, что есть или вернулось, лишено предварительно учрежденного тождества: вещь сведена к различию, раскалывающему ее, ко всем заключенным в ней различиям, через которые она проходит. Именно в этом смысле симулякр является символом, то есть знаком, поскольку он включает в себя условия своего собственного повторения». Кроме того, симулякр наделяется способностью схватывать «конституирующую несхожесть вещи», которую он лишает образа, в том случае, если функцией вечного возвращения становится установление «различия между средними и высшими формами», существует сущностное различие между средними или умеренными позициями вечного возвращения, в качестве которых представляются как «частичные циклы», так и «глобальное возвращение». Делез считает, что вечное возвращение, почувствовав свою силу, не позволяет равному с ним существованию иного основания, которое разрушается либо поглощается самим вечным возвращением. С другой стороны, оно влечет за собой всеобщий крах содержания, сущность которого — в свободе «непосредственного содержания». Связь бессодержательного с необоснованным —своего рода, отражение бесформенного и высшей формы — и являет собой вечное возвращение. Согласно мнению Делеза: «Любая вещь, животное или человек в современном мире доводится до состояния симулякра. Тогда мыслитель вечного возвращения, который не дает вытащить себя из пещеры, но скорее 64Там же, с. 90 |
61 щей истории. В качестве примера он приводил четыре «лика» платоновской диалектики: отбор различия; учреждение мифического круга; установление обоснования; полагание комплекса вопрос задача. В четырех «ликах» существует соотношение с Единым, которое, по мнению Ж.Делеза, «не следует смешивать с тождественностью понятия вообще; оно, скорее, характеризует Идею как “самое” вещь» (81; с. 89). Делез считает, что различение одинакового и тождественного способно приносить плоды, но только в том случае, если «одинаковое преобразуется, соотносясь с различием». Вещи и существа, соотносясь друг с другом своим различным, вплотную подходят к разрушению их тождества. Таким образом, по мысли Делеза, платонизм включает в себя идею необходимости различения «самой вещи» и симулякров. Однако отличительной особенностью платонизма является отнесение различия к обоснованию, подчинение одинаковому, а также «мифическое опосредование». Отказ от данной концепции означает «отвержение примата оригинала над копией, образца над образом», восславление царства симулякров и отражений. Делез приводит мнение П.Клоссовски, который писал о вечном возвращении, как о существовании каждой вещи в виде копии, скопление которых не оставляет места оригиналам. П.Клоссовски, называя вечное возвращение «пародийным», поскольку оно «квалифицирует все, чему позволяет быть (или возвращаться), как симулякр». Таким образом, симулякр определяется как признак или форма «сущего», притом, что «вечное возвращение» воспринимается как «сила бытия». По мнению Делеза: «Когда идентичность вещей распылена, бытие ускользает, становится однозначным, начинает вращаться вокруг различного. То, что есть или вернулось, лишено предварительно учрежденного тождества: вещь сведена к различию, раскалывающему ее, ко всем заключенным в ней различиям, через которые она проходит. Именно в этом смысле симулякр явля 62 ется символом, то есть знаком, поскольку он включает в себя условия своего собственного повторения» (81; с. 90). Таким образом, симулякр наделяется способностью схватывать «конституирующую несхожесть вещи», которую он лишает образа. В том случае, если функцией вечного возвращения становится установление «различия между средними и высшими формами», существует сущностное различие между средними или умеренными позициями вечного возвращения, в качестве которых представляются как «частичные циклы», так и «глобальное возвращение». Делез считает, что вечное возвращение, почувствовав свою силу, не позволяет равному с ним существованию иного основания, которое разрушается либо поглощается самим вечным возвращением. С другой стороны, оно влечет за со»• бой всеобщий крах содержания, сущность которого в свободе «непосредственного содержания». Связь бессодержательного с необоснованным своего рода, отражение бесформенного и высшей формы и являет собой вечное возвращение. Согласно Делезу: «Любая вещь, животное или человек доводится до состояния симулякра. Тогда мыслитель вечного возвращения, который не дает вытащить себя из пещеры, но скорее найдет по ту сторону другую пещеру, такую, куда всегда можно сбежать, имел бы полное право сказать, что обладает высшей формой всего сущего, как поэт, «отвечающий за человечество и даже животных» (81; с. 92). Таким образом, симулякр определяется Делезом как система, особенностью которой является соотнесение различного с различным посредством самого различия. Такие системы, по его мнению, интенсивны и определяются интенсивными количествами, постоянно сообщающимися друг с другом. Такая коммуникация предполагает веру в частные свойства интенсивных количеств, которые могут быть разделены, но соответственно собственному порядку. Подобия представляются Делезу результатом функционирования данной системы |