|
175 художников» существовало всегда, в кино создавались и создаются картины, которые смотрят только специалисты: «Явление это вполне естественное, и со временем может оказаться, что такие произведения найдут более широкую аудиторию, как об свидетельствует нынешняя популярность у нас произведений послереволюционного авангарда. Но даже если этого не произойдет, те художественные идеи, которые они вызвали к жизни, войдут в 1 'Л массовую культуру благодаря другим работам» По мнению К. Э. Разлогова, «искусство для художников» одно из проявлений тенденции диверсификации культуры. Сущность данного процесса разъясняется ученым следующим образом: «Диверсификация столь же болезненно переживается творческой средой, как и наступление массовой культуры. Дело в том, что эта среда как бы теряет монополию на прекрасное, завоеванную в Новое время. Искусство для образованных из априорной вершины, вертикали в культуре (вертикали, которая предполагает почти автоматическое возвращение к средневековой идее единобожия —вершины всякой вертикали) превращается в одну из множества субкультур, каждая из которых в принципе равна по значению любой другой». К. Э. Разлогов берет под защиту массовую культуру, считая, что она возникла из просветительской среды и поэтому сохраняет ее формы. Жизнеподобность и расширение социального охвата массовой культуры остаются вне сомнения. Так или иначе, а скрещивание шпаг в выяснении, «имеет ли право» культура быть разделенной на элитарную и массовую, мы считаем непродуктивными. В этой связи нам вспоминается выражение Б. Брехта о том, что вкус публики не улучшится, если культура однажды будет освобождена от безвкусицы. Каким бы рафинированным не казался авторский интерес или страсть к искусстве и культуре, он представляет своего рода айсберг: верхняя часть которого художественная обращена к 127Разлогов К. Э. Коммерция и творчество. Враги или союзники? М., 1992. С. 166 128Там же; с. 166 |
2. Происхождение культурного продукта: в народной культуре оно неизвестно, в популярной создатель известен практически всем, в элитарной — только узкому кругу специалистов. 3. Экономическая доступность культурного продукта потребителю: народная культура бесплатная, популярная по умеренной цене, элитарная стоит значительно выше. 4. Социальный статус создателей культурного продукта: создатели народной культуры любители, популярной ремесленники, элитарной —профессионалы. 5. Социальный адрес культурного продукта: народная и популярная культура адресованы массовому потребителю, элитарная кругу профессионалов. 6. Социальные ценности, отражаемые в культурном продукте: народная культура отражает ценности той социальной группы, которая ее создает, популярная массового потребителя, элитарная ценности групп художественно образованных потребителей (334; с. 12). Многие западные социологи отождествляют понятия «популярной» и «массовой» культуры на том основании, что с понятием массового ассоциируется уничижительное отношение ко вкусам масс. Роберт Стивенс пишет: «Популярную культуру называют массовой культурой, когда она распространяется с помощью массмедиа. Она определяется как культурная подсистема продуктов, разделяемых массой людей, которые принадлежат к одному классу или категории» (333; с. 14). Любопытна в этом контексте точка зрения К. Э. Разлогова, который считает, что элитарная экранная культура зашла в тупик, он не отказывает ей в закономерности существования. По его мнению, «искусство для художников» существовало всегда, в кино создавались и создаются картины, которые смотрят только специалисты: «Явление это вполне естественное, и со временем может оказаться, что такие произведения найдут более широкую аудито38 риго, как об свидетельствует нынешняя популярность у нас произведений послереволюционного авангарда. Но даже если этого не произойдет, те художественные идеи, которые они вызвали к жизни, войдут в массовую культуру благодаря другим работам» (280; с. 166). По мнению К. Э. Разлогова, «искусство для художников» одно из проявлений тенденции диверсификации культуры. Сущность данного процесса разъясняется ученым следующим образом: «Диверсификация столь же болезненно переживается творческой средой, как и наступление массовой культуры. Дело в том, что эта среда как бы теряет монополию на прекрасное, завоеванную в Новое время. Искусство для образованных из априорной вершины, вертикали в культуре (вертикали, которая предполагает почти автоматическое возвращение к средневековой идее единобожия вершины всякой вертикали) превращается в одну из множества субкультур, каждая из которых в принципе равна по значению любой другой» (280; с. 166). К. Э. Разлогов берет иод защиту массовую культуру, считая, что она возникла из просветительской среды и поэтому сохраняет ее формы. Жизнеподобность и расширение социального охвата массовой культуры остаются вне сомнения. Как известно, кинематограф с самого начала его возникновения был ярким образцом процесса индустриализации культуры со свойственными ему двумя признаками: 1. Производство культурных ценностей базировалось на промышленных технологиях. 2. Цель, организация и методы производства большинства фильмов, так же, как и их распространение, носило массовый характер, конечной целью же была прибыль. Именно в лоне подобной индустрии родилось массовое кино. Когда же оно достигло определенного этапа развития и стало элитарным, кино разделилось на две основные «категории»: массовую и элитарную. Это произошло 39 тельности, экспериментировали, пытались создать новую художественную форму. Следуя этой логике, остается ждать, когда массовая экранная культура окажется в тупике, который «сподобит» ее на создание очередной волны в поиске новых средств художественной выразительности. Так или иначе, а скрещивание кинематографических шпаг в выяснении, «имеет ли право» экранная культура быть разделенной на элитарную и массовую, мы считаем непродуктивным. В этой связи нам вспоминается выражение Б. Брехта о том, что вкус публики не улучшится, если фильмы однажды будут освобождены от безвкусицы. Каким бы рафинированным не казался авторский интерес или страсть к жанровому кинематографу, он представляет своего рода айсберг: верхняя часть которого художественная обращена к экранной реальности, но нижняя социальная целиком и полностью погружена в жизненную, социальную и культурную реальность. В этом смысле, рассматривая только верхнюю или только нижнюю часть, невозможно получить полное представление о приоритете тех или иных массовых пристрастиях. Любая классификация, безусловно, является относительной. Особенно это касается диаметрального деления на «высокое» и «низкое», «элитарное» и «массовое». Несмотря на относительность такого разделения, во-первых, и полярность позиций, во-вторых, между высоким и низким в культуре всегда существовал и существует диалог. С помощью диалога поддерживается влияние и значимость каждой культуры, а также влияние на иную, находящуюся на противоположном полюсе культуру. Замыкание ведет к смерти, как писал М. Бахтин: «Жить значит участвовать в диалоге вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться и т.п. В этом диалоге человек участвует весь и всею жизнью: всем телом, поступками. Он вкладывает всего себя в слово, и это слово входит в диалогическую ткань человеческой жизни, мировой симпозиум» (25; с. 318). Проблема межкультурного диалога имеет давние философские и культурологические традиции. Так, например, в западной философии этой про• 40 |