Проверяемый текст
Гриценко В.В.xy Социально-психологическая адаптация переселенцев в России. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2002. 252 с.
[стр. 146]

Низкое стремление социальной присоединенности за счет этнической и гражданской принадлежности, скорее всего, компенсируется необходимостью поиска общечеловеческой идентичности.
Такого типа самоидентификаций в обеих группах оказалось более 10%.
Как нам представляется, в нынешних условиях построения демократического общества, когда свободное развитие личности человека, соблюдение его прав становится во главу угла, именно эта категория в групповых «Я-образах» выступает главной объеди4^7 няющеи категорией.
К нашему удивлению, религиозная принадлежность в собирательных «Я-образах» обеих групп оказалась неактуальной статусной характеристикой.
Тем не менее привлечение дополнительных индикаторов, в частности субъективных оценок уровня религиозности русского населения г.
Москвы и Московской области, полученных нами в процессе интервьюирования, дает возможность не столь однозначно интерпретировать данные результаты.
Так, среди коренных жителей
27% назвали себя верующими и еще 40% верующими, но не соблюдающими обычаи и обряды.
Среди мигрантов эти цифры равны соответственно
13% и 67%.
То есть несмотря на то, что в групповых «Я-образах» и мигрантов, и постоянно проживающих жителей религиозная
принадлежность не стала значимым компонентом, у представителей обеих групп русского этноса зафиксирована довольно высокая религиозная активность.
Следовательно, не стоит недооценивать значимости религии для населения в условиях социальной неопределенности и нестабильности.
Возможно, именно религия содержит в себе потенциальные возможности при необходимости актуализировать потребность в идентичности и групповой солидарности.

В целом, можно сказать, что среди этнополитических категорий существенных различии между группами вынужденных мигрантов и коренных жителей исследуемых областей обнаружено не было.
Для большой части мигрантов оказалась актуальной такая специфическая категория, как «беженец, вынужденный переселенец».
Причем наиболее наполненной эта категория, как и категория «негативные субъективные характеристики», встречается среди беженцев и переселенцев из Таджикистана и республик Закавказья.
Вероятно это связано с тем, что в
146
[стр. 83]

83 (Дробижева и др., 1996).
Пожалуй, это можно объяснить моноэтничностью среды проживания, коими отличаются Волгоградская и Саратовская области, что объективно снижает актуальность соотнесения себя с такой категорией, как "этническая принадлежность", и выражается в снижении данного вида самоидентификации по сравнению с полиэтничными регионами.
В то же время в группе мигрантов категории "принадлежность к русскому этносу" и "гражданин РФ" оказались более выраженными и актуальными.
Это наглядно свидетельствует о важности соотнесения себя с данными этнополитическими категориями в процессе преодоления переселенцами кризиса социальной (этнической, гражданской) идентичности.
Низкое стремление к социальной присоединенности за счет этнической и гражданской принадлежности частично компенсируется необходимостью поиска общечеловеческой идентичности.
Такой тип самоидентификаций в обеих группах составляет 10—11%.
Как нам представляется, в наметившихся условиях построения демократического российского общества, когда свободное развитие личности человека, соблюдение его прав признается в качестве главных ценностей общественного развития, возможно, именно эта категория в групповых "Яобразах" выступит главной объединяющей категорией граждан России.
Как показывают данные исследования, религиозная принадлежность в собирательных "Я-образах" обеих групп также оказалась неактуальной статусной характеристикой.
В то же время привлечение дополнительных индикаторов, в частности субъективных оценок уровня религиозности русского населения Волгоградской и Саратовской областей, полученных нами в процессе интервьюирования, дает возможность не столь однозначно интерпретировать данные результаты.
Так, среди коренных жителей
21,7% назвали себя верующими и еще 41,7% — верующими, но не соблюдающими обычаи и обряды.
Среди мигрантов эти цифры равны соответственно
15% и 65,8%.
То есть, несмотря на то, что в групповых "Я-образах" и мигрантов, и постоянно проживающих жителей религиозная
идентичность не стала актуальной в структуре идентичностей, у представителей

[стр.,84]

84 обеих групп русского этноса зафиксирована довольно высокая религиозная активность.
Следовательно, не стоит недооценивать значимости религии для населения в условиях социальной неопределенности и нестабильности.
Возможно, именно религия содержит в себе потенциальные возможности при необходимости актуализировать потребность в идентичности и групповой солидарности.

Для части мигрантов оказалась актуальной такая специфическая категория, как "беженец, вынужденный переселенец".
Причем наиболее наполненной эта категория, как и категория "негативные субъективные характеристики", встречается среди беженцев и переселенцев из Таджикистана и республик Закавказья.
Вероятно, это связано с тем, что в
этой группе преобладают лица, вынужденно покинувшие постоянное место жительства в ситуации угрозы для жизни, что более трагично сказалось на их самоощущении и самовосприятии по сравнению с группами вынужденно перемещенных лиц из других регионов ближнего зарубежья.
Есть различия в субъективных характеристиках (р0,001): у мигрантов обнаружена более высокая доля негативных самооценок, как, например, "здесь никто", "никому не нужный" "бесправный", "потерявший все" и др.
Сюда мы отнесли также амбивалентные или смешанные характеристики, когда одна (негативная) часть определения смягчается другой (позитивной или нейтральной) частью, например, "страдалец, но оптимист", "тот, кто потерял все и теперь начинает все сначала" и т.п.
Если просуммировать все негативные объективные и субъективные самохарактеристики (беженец, безработный, негативные самооценки), то их доля в структуре идентичности от всего количества самопредставлений в группе мигрантов составит 15,6%, в то время как в группе местных жителей эта доля равна лишь 3,4%.
Это еще одно свидетельство переживаемого переселенцами кризиса идентичности.
Таблица 2 Соотношение позитивных и негативных характеристик в "Я-образах" мигрантов и коренных жителей Самохарактеристики Мигранты Коренные жители

[Back]