|
этой группе преобладают лица, вынужденно покинувшие постоянное место жительства в ситуации угрозы жизни, что более трагично сказалось на их самоощущении и самовосприятии по сравнению с другими группами вынужденно перемещенных лиц из других регионов ближнего зарубежья. Есть различия в субъективных характеристиках: у мигрантов обнаружена более высокая доля негативных самооценок, как, например, «здесь никто», «никому не нужный» «бесправный», «потерявший все» и др. Сюда мы отнесли также амбивалентные или смешанные характеристики, когда одна (негативная) часть определения смягчается другой (позитивной или нейтральной) частью, например, «страдалец, но оптимист», «тот, кто потерял все и теперь начинает все сначала» и т.п. Если просуммировать все негативные объективные и субъективные самохарактеристики (беженец, безработный, негативные самооценки), то их доля в структуре идентичности от всего количества самопредставлений в группе мигрантов составит 16%, в то время как в группе местных жителей эта доля равна лишь 3%, что свидетельствует о больших трудностях преодоления кризиса личностной и социальной идентичности вынужденными мигрантами. Итак, несмотря на определенные различия в иерархии идентичностей между группами вынужденных мигрантов и москвичей, у обеих групп сохраняется основная структура идентичностей, где остаются значимыми общечеловеческая, семейная, профессиональная, половая принадлежности. В поисках новой идентичности в условиях современного общественного кризиса и коренные жители, и мигранты из стран ближнего зарубежья прежде всего обращаются к себе и к своему ближайшему окружению. Семья является главным компонентом в идентификационных матрицах обеих исследуемых групп. Тем не менее «семья все в меньшей мере выполняет свою функцию социально-психологической защиты от того давления, который каждый из ее членов испытывает со стороны общества, и все в большей степени становится ареной личностного и нравственного конфликта»111. А поI 1 !Здравомыелов, 1995, с.! 33 147 |
81 жителей — 84,3% (различия по критерию Фишера незначимы). В то же время среди объективных базовых категорий (или категорий частной жизни) получены статистически значимые различия (коэффициент Фишера = 3,21 при уровне значимости р0,001). Среди базовых категорий и у мигрантов, и у местного населения доминируют семейные категории. В поисках новой идентичности в условиях современного общественного кризиса и коренные жители, и мигранты из стран ближнего зарубежья, прежде всего, обращаются к себе и к своему ближайшему окружению — семье. В большей степени это присуще для местного населения (р0,001). Однако "семья все в меньшей мере выполняет свою функцию социально-психологической защиты от того давления, которое каждый из ее членов испытывает со стороны общества, и все в большей степени становится ареной личностного и нравственного конфликта" (Здравомыслов, 1995, с.133). А поэтому проблемы дезадаптации личности и ее включенности в новые общественные отношения невозможно решить только через семью (Дробижева и др., 1996). Несмотря на то, что по категории "Семья" получены значимые различия в исследуемых группах, она является главным компонентом в идентификационных матрицах как в группе мигрантов, так и в группе коренных жителей и занимает первое место в структуре идентичностей обеих групп. Затем иерархии идентичностей сравниваемых групп не совпадают: если половая принадлежность у коренных жителей занимает второе место в иерархии базовых самохарактеристик, то у мигрантов она отодвигается на четвертое, "пропуская" вперед профессиональную и общечеловеческую идентичности. Доминирование в идентификационной матрице мигрантов профессиональной идентичности связано с тем, что, лишившись в результате вынужденного переезда жилья и значительной части нажитого за предшествующую жизнь имущества, у переселенцев остался единственный капитал — профессиональные знания, умения и навыки. К сожалению, часть переселенцев "теряет" и этот единственный и бесценный для них капитал, так как нередко 82 свой образовательный и квалифика-ционный потенциал приходится использовать неэффективно, нерационально или не в полной мере. Для многих профессия, работа по специальности является важнейшим условием обеспечения себе условий жизни (не только и не столько материальных, сколько духовных: круга близких по духу и интересам людей, соответствующей ауры общения), сопоставимых с теми, которые они имели до переезда. Поэтому в самопредставлениях значительной части вынужденных мигрантов профессиональная принадлежность оказалась столь актуальной, а в отдельных случаях — чрезмерно актуальной. Так, одна 32-летняя женщина-переселенка из Таджикистана, проживающая с 1993 года в г.Волгограде, на просьбу дать 5 ответов (отмечая при этом наиболее важные для нее характеристики) на вопрос: "Кто Я?"5 раз подряд назвала: "Я — бухгалтер". И все же, несмотря на существующие различия в иерархии идентичностей между группами вынужденных мигрантов и старожильческого населения Волгоградской и Саратовской областей, у обеих групп сохраняется основная структура идентичностей, где остаются значимыми общечеловеческая, семейная, профессиональная, половая принадлежности. Казалось бы, в качестве главных объединяющих категорий русских вынужденных мигрантов с русскими Волгоградской и Саратовской областей могли бы стать гражданская и этническая принадлежность. Однако, как видно из данных табл. 1, доля таких основных статусных социально-присоединяющих характеристик, как "гражданство" и "этническая принадлежность", от всего количества самопредставлений у обеих сравниваемых групп невелика и составляет в сумме всего 9,2% в структуре идентичности вынужденных мигрантов и 6,3% — местных жителей. Это значительно ниже по сравнению с аналогичными показателями русского населения других регионов России, в частности по сравнению с данными, полученными отделом социально-психологических проблем исследования национальных отношений Института этнологии и антропологии РАН при исследовании русских в четырех республиках РФ: Северной Осетии (Алании), Татарстане, Тыве и Саха (Якутии) 84 обеих групп русского этноса зафиксирована довольно высокая религиозная активность. Следовательно, не стоит недооценивать значимости религии для населения в условиях социальной неопределенности и нестабильности. Возможно, именно религия содержит в себе потенциальные возможности при необходимости актуализировать потребность в идентичности и групповой солидарности. Для части мигрантов оказалась актуальной такая специфическая категория, как "беженец, вынужденный переселенец". Причем наиболее наполненной эта категория, как и категория "негативные субъективные характеристики", встречается среди беженцев и переселенцев из Таджикистана и республик Закавказья. Вероятно, это связано с тем, что в этой группе преобладают лица, вынужденно покинувшие постоянное место жительства в ситуации угрозы для жизни, что более трагично сказалось на их самоощущении и самовосприятии по сравнению с группами вынужденно перемещенных лиц из других регионов ближнего зарубежья. Есть различия в субъективных характеристиках (р0,001): у мигрантов обнаружена более высокая доля негативных самооценок, как, например, "здесь никто", "никому не нужный" "бесправный", "потерявший все" и др. Сюда мы отнесли также амбивалентные или смешанные характеристики, когда одна (негативная) часть определения смягчается другой (позитивной или нейтральной) частью, например, "страдалец, но оптимист", "тот, кто потерял все и теперь начинает все сначала" и т.п. Если просуммировать все негативные объективные и субъективные самохарактеристики (беженец, безработный, негативные самооценки), то их доля в структуре идентичности от всего количества самопредставлений в группе мигрантов составит 15,6%, в то время как в группе местных жителей эта доля равна лишь 3,4%. Это еще одно свидетельство переживаемого переселенцами кризиса идентичности. Таблица 2 Соотношение позитивных и негативных характеристик в "Я-образах" мигрантов и коренных жителей Самохарактеристики Мигранты Коренные жители |