|
культурного своеобразия народов только начинают осуществляться. В этом направлении особенно выделяются исследования сектора социальнопсихологических проблем Института этнологии и антропологии АН РАН под руководством Л.М.Дробижевой. В этих исследованиях получены интересные данные об особенностях различий коллективистских культур русского и титульных народов ряда республик Российской Федерации, влияние этих особенностей на межэтнические отношения в этих республиках, на формирование новых идентичностей народов России. В связи с вышеизложенным, мы предполагали, что русских, мигрирующих из стран Средней Азии и Закавказья, принадлежащих к странам явно коллективистского типа, будет отличать больший коллективизм, нежели русских, исконно проживающих в моноэтничной среде России. В то же время, мы считаем, что коллективистское начало у вынужденных мигрантов в большей степени проявляется на поведенческом уровне, чем на ментальном. Хотелось бы узнать так ли это? Если «да», то насколько велико это различие? Будут ли влиять эти различия на процесс взаимодействия двух групп русского этноса и каким образом? Насколько совпадают структуры ценностных ориентации русских-приезжих и русских-местных? Попытаемся ответить на эти вопросы, опираясь не только на данные нашего анкетного опроса и интервьюирования, но и на результаты, полученные с помощью методического инструментария «Культурно-ценностный дифференциал», разработанного Г.У.Солдатовой, И.М.Кузнецовым и С.В.Рыжовой. Данная методика выгодно отличается тем, что в пределах универсалии «индивидуализм-коллективизм» она направлена на измерение групповых ценностных ориентаций в четырех сферах жизненной активности: ориентации на группу, ориентации на власть, ориентации друг на друга и ориентации на изменения 117 Шкала «ориентация на группу ориентация на себя» рассматривается на основе таких параметров, как внутригрупповая поддержка (взаимовыручка разобщенность), подчиненность группе (подчинениесамостоятельность) и традиционность (верность традициям разрушение традиций). Оценивая результаты по этой шкале (см. табл. 17 приложение), 117 Солдатом, 1996; 1998. 160 |
103 Для решения этой задачи мы воспользовались теорией и практикой психологического измерения культур. В кросскультурной психологии и психологической антропологии известны психологические измерения культур по такому признаку, как "индивидуализм-коллективизм", и отнесение стран к культурам коллективистского или индивидуалистского типа (Hofstede, 1984). В работе Б.З.Докторова показано социокультурное своеобразие России в европейском социокультурном пространстве и ее расположение в диапазоне "индивидуализм-коллективизм" ближе к полюсу коллективизма, а в диапазоне шкалы "открытость переменам-сопротивление переменам" ближе к полюсу открытости (Докторов, 1994). Признак "индивидуализм-коллективизм" настолько всеобъемлющ и универсален, что культуры, отнесенные к одному и тому же типу, например коллективистскому, могут отличаться друг от друга по ряду параметров. Не только страна, культура, но и любая этническая группа или отдельные ее представители могут найти свое место в этом континууме от полюса индивидуализма до полюса коллективизма. В нашей стране широкомасштабные психологические измерения культурного своеобразия народов только начинают осуществляться. В этом направлении особенно выделяются исследования отдела социально-психологических исследований проблем национальных отношений Института этнологии и антропологии РАН. Получены интересные данные об особенностях различий коллективистских культур русского и титульных народов ряда республик Российской Федерации, влияние этих особенностей на межэтнические отношения в этих республиках, на формирование новых идентичностей народов России (Дробижева и др., 1996). В связи с вышеизложенным, мы предполагали, что русских, мигрирующих из стран Средней Азии и Закавказья, принадлежащих к странам явно коллективистского типа, будет отличать больший коллективизм, нежели русских, исконно проживающих в моноэтничной среде России, коими являются Волгоградская и Саратовская области. В то же время, на основе данных интервьюирования, мы предполагаем, что коллективистское начало у вынужденных мигрантов в большей степени проявляется на поведенческом уровне, чем на 104 ментальном. Хотелось бы узнать, так ли это? Если "да", то насколько велико это различие? Будут ли влиять эти различия на процесс взаимодействия двух групп русского этноса, и каким образом? Насколько совпадают структуры ценностных ориентаций русских-приезжих и русских-местных? Попытаемся ответить на эти вопросы, опираясь не только на данные интервьюирования, но и на результаты, полученные с помощью методического инструментария "Культурноценностный дифференциал", разработанного Г.У.Солдатовой, И.М.Кузне-цовым и С.В.Рыжовой (Солдатова, 1996; 1998). С помощью данной методики нами были получены измерения ценностных ориентаций в пределах психологической универсалии "индивидуализм-коллективизм": ориентации на группу, ориентации на власть, ориентации друг на друга и ориентации на изменения. Шкала "ориентация на группу — ориентация на себя" рассматривалась нами на основе таких параметров, как внутригрупповая поддержка (взаимовыручка— разобщенность), подчиненность группе (подчинение—самостоятельность) и традиционность (верность традициям—разрушение традиций). Оценивая результаты по этой шкале (см. табл. 7), можно сказать, что мигранты в большей степени ориентированы на группу, нежели местное население, так как в "Мы-образах" мигрантов высоко стереотипным для них оказалось качество "верность традициям". Они реже, по сравнению с местными русскими, оценивают свою группу как разобщенную и чаще рассчитывают на поддержку и помощь со стороны таких же переселенцев, как они сами. Правда, здесь встает новый вопрос: что в большей степени определяет уверенность получить эту помощь и внутригрупповую поддержку: культурная общность или, может быть, общность судьбы? Интересно отметить, что мигранты проецируют и на местных жителей большую выраженность таких качеств, как "верность традициям" и "взаимовыручка", по сравнению с тем, как эти качества коренные жители обнаруживают у самих себя. Одновременно с высокой степенью выраженности в группе мигрантов качеств "верность традициям"(82%) и |