|
103 ство, а по другому отказаться, то тем самым здесь принцип универсальности также нарушается . Попытку отрицания самой категории наследственного правопреемства первым, пожалуй, предпринял Н.Д. Егоров, который высказал мнение, что при наследовании речь должна идти не о правопреемстве, а о преемстве? 2 причем не в самих правах, а в объектах этих прав . Близка с названной позиция В.П. Толстого, который, объявляя понятие правопреемства «устаревшим», считает, что тот факт, что права не переходят, а возникают и прекращаются с неизбежностью ведет «к отрицанию самого понятия правопреемства и производных способов приобретения прав и обязанностей» . Практически вторя ему, В.А. Белов утверждает, что поскольку имущественные права и обязанности не обладают таким качеством как оборотоспособность, раз возникнув, они должны прекратиться, оставаясь принадлежащими этому лицу, ибо ни права, ни обязанности не могут поменять своего обладателя, следовательно, термин «передача прав» есть последовательные акты прекращения одних и возникновения других прав, а «сам термин «изменение правоотношения» не более чем вывеска, за которой скрывается преЛ кращение одного и возникновение другого правоотношения» . Таким образом, В.А. Белов полагает, что сам термин правопреемство обозначает не процесс передачи прав, а процесс перемены лиц. «Сочетание слов «право» и «преемство» навевает мысль о «переходе» прав, подобных передаче вещей. Правильнее говорить просто о преемстве, ибо речь идет о «переходе» качества участника правоотношения, переходе «места» в правоотношении и о преемственности в содержании, достоинствах и недостатках субъективных прав и (или) юридических обязанностей —«правопреемство места» и «правопреемство содержания», Фадеева Т.А. Наследственное право (3-я часть Гражданского кодекса РФ) // Нотариальный вестник. 2002. № 6. С. 43 См.: Егоров Н.Д. Наследственное правоотношение // Вестник ЛГУ. Сер. Право. Вып. 3. 1988. № 6. С. 73.О См.: Толстой В.П. Исполнение обязательств. М., 1973. С. 168-173. 4Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 8. |
24 части наследства, то здесь, уже нет универсальности, так как это частичное правопреемство. Более того, если оснований наследования несколько (по закону и по завещанию) и по одному из них наследник может принять наследство, а по другому отказаться, то тем самым здесь принцип универсальности также нарушается . Попытку отрицания самой категории наследственного правопреемства первым, пожалуй, предпринял Н.Д. Егоров, который высказал мнение, что при наследовании речь должна идти не о правопреемстве, а о преемстве, причем не в самих правах, а в объектах этих прав . Близка с названной позиция В.П. Толстого, который, объявляя понятие правопреемства «устаревшим», считает, что тот факт, что права не переходят, а возникают и прекращаются с неизбежностью ведет «к отрицанию самого понятия правопреемства и производных способов приобретения прав и обяО занностей» . Практически вторя ему, В.А. Белов утверждает, что поскольку имущественные права и обязанности не обладают таким качеством как оборотоспособность, раз возникнув, они должны прекратиться, оставаясь принадлежащими этому лицу, ибо ни права, ни обязанности не могут поменять своего обладателя, следовательно, термин «передача прав» есть последовательные акты прекращения одних и возникновения других прав, а «сам термин «изменение правоотношения» не более чем вывеска, за которой скрывается прекращение одного и возникновение другого правоотношения» . Таким образом, B.А. Белов полагает, что сам термин правопреемство обозначает не процесс передачи прав, а процесс перемены лиц. «Сочетание слов «право» и «преемство» Фадеева Т.А. Наследственное право (3-я часть Гражданского кодекса РФ) // Нотариальный вестник. 2002. № 6. С. 43 О См.: Егоров Н.Д. Наследственное правоотношение // Вестник ЛГУ. Сер. Право. Вып. 3. 1988. № 6. С. 73. См.: Толстой В.П. Исполнение обязательств. М., 1973. С. 168-173. 4 Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. C. 8. 25 навевает мысль о «переходе» прав, подобных передаче вещей. Правильнее говорить просто о преемстве, ибо речь идет о «переходе» качества участника правоотношения, переходе «места» в правоотношении и о преемственности в содержании, достоинствах и недостатках субъективных прав и (или) юридических обязанностей «правопреемство места» и «правопреемство содержания», но никак не правопреемство» . Ю.К. Толстой считает, что «эта позиция уязвима уже потому, что выводит за пределы наследства пассив наследственной массы. Между тем по наследству переходят не только блага, но и лежащие на нем обременения». Однако существенно ли это для квалификации наследственного правопреемства, нельзя ли предположить о возможности усеченного универсального правопреемства? Так или иначе эти вопросы заставляют нас обратиться с наследственному правоотношению, в рамках которого осуществляется переход прав и, возможно, обязанностей наследодателя к наследникам. Следует заметить, что вообще, что-либо юридическое значимое, может возникнуть только в рамках правоотношения, поэтому уяснение сущности, в том числе, понятия и содержания наследственного правоотношения, может разрешить многие теоретико-методологические и практические проблемы, связанные с наследственным правопреемством. К сожалению, многие специалисты в исследованиях в области наследственного права концентрировали внимание исключительно на наследовании (наследственном правопреемстве), не давая определения наследственного правоотношения, в чем заключается существенная методологическая ошибка невозможно определить сущность наследственного правопреемства без установления сущности формы, в которой оно осуществляется, именуемой наследственным правоотношением. Например, Б.С. Антимонов и К.А. Граве считали, что в наследовании можно говорить о двух правоотношениях: первое возникает из события (отБеловВ.А. Указ. соч. С. 26. |