“Востока”, где на огромном пространстве осуществляется взаимодействие православно-христианской, исламской и буддистской мировых религий»39. Институциональное многообразие единого регионального организма обусловливает ряд характерных черт, определяющих состояние и перспективы его развития на ближайшее будущее. Во-первых, многокультурность и гетерогенность постсоветского пространства исключает наличие единой стратегии повторения какой-либо национальной модели процветания. Во-вторых, подход к реформированию в этой связи предполагает поиск многоуровневой, лишённой схематизма и заданности концепции. В-третьих, успех современного развития, как и вообще поддержание в жизнеспособном состоянии регионального организма, зависит от превращения России в самостоятельный центр постмодернизации. Активное продвижение основного центра постсоветского пространства в этом направлении всё больше приобретает смысл не только необходимого условия предотвращения центробежных тенденций региона, но и сохранения государственного суверенитета. Желание навсегда покончить даже с гипотетической возможностью трансформации России в полноценный центр интеграции отчетливо прослеживается в позиции тех политологов, которые пытаются заменить её ролевой статус лидера положением «коммуникатора постсоветского пространства», вкладывая в это понятие смысл, исключающий принципиальную политическую позицию актора, посылающего всем «положительный месседж». Например, по мнению участника видеомоста «Баку Вильнюс Киев Москва Тбилиси» (декабрь, 2007 г.) из Литвы, «Россию считают не коммуникатором, а злобным собственником газоколонки, которая имеет комплекс неполноценности и свысока смотрит на более бедные страны»'10. 38 Там же, С. 126. 40 http://www.newsazerbaijan.ru. 21 |
Институциональное многообразие единого региональногоорганизмаобусловливаетрядхарактерныхчерт, определяющих состояние и перспективы его развития на ближайшее будущее. Во-первых, многокультурность и гетерогенность постсоветского пространства исключает наличие единой стратегии повторения какой-либо национальной модели процветания. Во-вторых, подход к реформированию в этой связи предполагает поиск многоуровневой, лишенной схематизма и заданности, концепции. В-третьих, успех современного развития, как и вообще поддержание в жизнеспособном состоянии регионального организма, зависит от превращения России в самостоятельный центр постмодернизации. Активное продвижениеосновногоцентрапостсоветскогопространства в этом направлении все больше приобретает смысл не только необходимого условия предотвращения центробежных тенденций региона, но и сохранения государственного суверенитета. Желание навсегда покончить даже с гипотетической возможностью трансформации России в полноценный центр интеграции отчетливо прослеживается в позиции тех политологов, которые пытаются заменить ее ролевой статус лидера положением «коммуникатора постсоветского пространства», вкладывая в это понятие смысл, исключающий принципиальную политическую позицию авторов, посылающего всем «положительный месседж». Например, по мнению участника видеомоста «Баку – Вильнюс – Киев – Москва – Тбилиси» (декабрь, 2007 г.) из Литвы «Россию считают не коммуникатором, а злобным собственником газоколонки, которая имеет комплекс неполноценности и свысока смотрит на более бедные страны»12 . В отличие от политически ангажированных авторов, американская разведка, которую невозможно заподозрить в намеренно завышенных оценках роли России на постсоветском пространстве, в своем прогнозе ситуации 42 Кроме того, успех поддержания в жизнеспособном состоянии единого социокультурного пространства на основетрадиционныхценностей,втомчислерусскогоязыка зависит от превращения России в самостоятельный центр постмодернизации. Активное продвижение основного центра постсоветского пространства в этом направлении все больше приобретает смысл не только необходимого условияпредотвращенияцентробежныхтенденцийрегиона, но и сохранения государственного суверенитета. Изучение языка другого народа может быть связано (помимо чисто профессиональной деятельности) или с желанием приобщиться к культурным ценностям, генераторами которых являются «восходящие» нации и народы, или с прагматическим выбором более комфортных условий для проживания другой страны, временной или постоянной работы, отвечающей материальным и духовным потребностям личности. Не случайно в этой связи, попытка формирования продвижения языка титульных наций в новых независимых государствах, как правило, кроме ущемления возможностей языков национальных меньшинств, других результатов не приносит. Так как новые государственные языки не дают для представителей титульных наций преференций в условиях жизни и социальной перспективе. Например, казахская молодежь (имеющая возможность) предпочитает в совершенстве овладевать не государственным языком, а арабским, китайским, английским. Данные иллюстрирующие это положение выглядят следующим образом. На вопрос: «Какой язык Вы предпочитали бы изучить в совершенстве, имея на это возможность?», из 723 представителей коренной национальности Казахстана 36,9% ответили – китайский, 30,1% – арабский, 21,2% – английский, 10,2% – казахский, 2,3% – русский. Положение с распространением русского языка в странах СНГ и Балтии напрямую корреспондируется с положением в самой России. Большинство молодых россиян совершенно добровольно посвящают значительную долю своего времени |