|
социальный статус 40 % граждан республики, доступ «нетитульных» служащих в состав государственной администрации. На рубеже 90-х гг., накануне приватизации государственной собственности, этническая монополия на управление и власть сулила первоочередной доступ к переделу общественного пирога. Установление одноязыкового режима было направлено на социальную маргинализацию нетитульного населения. В силу неопределённости языковых требований оно могло быть использовано также против политически неугодных служащих-молдаван и, как таковое, было в целом антидемократично. Уже это обстоятельство должно было породить в обществе массовый протест. Но имелся ещё один фактор, превративший огосударствление языков только титульных наций в безотказный инструмент этнополитического раскола населения субъектов Союза ССР. Некоторые исследователи относят любовь к родному языку к разряд)' мифологии. Но язык главный этноидентификационный признак. Язык, утверждает этносоциолог, почётный действительный член ЛИ Молдовы М. Н. Губогло, ядро этничности.359 Отказаться от родного языка значит отречься от своей этнокультурной сущности. Закулисные инициаторы т.н. языковой революции, несомненно, рассчитывали на массовое неприятие широкими кругами общественности одноязыкового режима, и в этом оказались правы. Свыше 1700 тыс. жителей Молдавии осознали себя ущемлёнными социально, а для более чем миллиона из них, для которых русский язык являлся родным, прежде всего для русских, смена языкового режима представляла собой не только покушение на его статус, но и унижение их национального достоинства. Таким образом, придание государственного статуса только одному языку было заведомо рассчитано на провоцирование в Молдавии гражданского конфликта. Не вызывало сомнений, что русские, украинцы, евреи Молдавии, а также гагаузы и болгары, немалая часть молдаван, сделавших русский язык своим национальным достоянием, будут отстаивать своё право говорить, писать, получать образование и информацию на русском языке и без социально3S9 Губогло М. Н. Переломные годы.. В 2-х т. -T.1. Мобилизованный лингвицизм. М., 1993. С. 178. 274 |
253 Распространенная ошибка исследователей состоит в стремлении рассматривать процессы языковой реформации в Молдавии, да и в других постсоветских республиках, исходя только из местных факторов. Не снимая с мажоритарных национал-радикалов ответственности за проведение этой политики в Молдавии, отметим, что возлагать на них всю вину за тур национально-языковых притеснений, начатый в 1989 г., оснований нет. Пусковой механизм этого процесса был приведен в действие из Москвы. Во-первых, социально-политический кризис в Молдавии развивался в контексте системного кризиса СССР. Вопрос о придании государственного статуса языкам титульных наций союзных республик был оглашен 3 марта 1988 г. на съезде советских писателей в Москве литератором из Белоруссии Нилом Гилевичем331 . Только после этого в журнале «Нистру»332 , как и в литературных журналах ряда других союзных республик, появилась заказная статья с псевдонаучным «обоснованием» этого тезиса. Первый, самый провокационный проект Закона о языковом режиме, опубликованный в Молдавии , был доставлен в Кишинев из Литвы. Как удалось тогда выяснить, в Вильнюс он поступил из Москвы. Проект предусматривал придание государственного статуса только языку титульной нации, а статья 13 – административную и даже уголовную ответственность должностных лиц, допускающих использование в официальном общении иного языка, кроме государственного. Требование о придании в многонациональной, в основном, двуязычной республике государственного статусатолькоодномуязыкупредставлялособойпопытку навязывания обществу национально–дискриминационного языкового режима, нацеленного на социальную рестратификацию по этническому признаку. От статуса русского языка, от возможности им пользоваться зависел социальный статус 40% граждан республики, доступ «нетитульных» служащих в состав государственной администрации. На рубеже 90-х гг., накануне приватизации государственной собственности, этническая мо 254 нополия на управление и власть сулила первоочередной доступ к переделу общественного пирога. Установление одноязыкового режима было направлено на социальную маргинализацию нетитульного населения. В силу неопределенности языковых требований оно могло быть использовано также против политически неугодных служащих-молдаван и, как таковое, было в целом антидемократично. Уже это обстоятельство должно было породить в обществе массовый протест. Но имелся еще один фактор, превративший огосударствление языков только титульных наций в безотказный инструмент этнополитического раскола населения субъектов Союза ССР. Некоторые исследователи относят любовь к родному языку к разряду мифологии. Но язык – главный этноидентификационный признак. Язык, утверждает этно-социолог, почетный действительный член АН Молдовы М.Н. Губогло, – ядро этничности334 . Отказаться от родного языка – значит отречься от своей этнокультурной сущности. Закулисные инициаторы т.н. языковой революции, несомненно, рассчитывали на массовое неприятие широкими кругами общественности одноязыкового режима, и в этом оказались правы.Свыше1700тыс.жителейМолдавииосозналисебя ущемленными социально, а для, более чем, миллиона из них, для которых русский язык являлся родным, прежде всегодлярусских,сменаязыковогорежимапредставляла собой не только покушение на его статус, но и унижение их национального достоинства. Таким образом, придание государственного статуса только одному языку было заведомо рассчитано на провоцирование в Молдавии гражданского конфликта. Не вызывало сомнений, что русские, украинцы, евреи Молдавии, а также гагаузы и болгары, немалая часть молдаван, сделавших русский язык своим национальным достоянием, будут отстаивать свое право говорить, писать, получать образование и информацию на русском языке и без социально-экономической составляющей языкового режима, узаконенного 13-й сессией ВС МССР. Особая вина союзного Центра, горбачевского руководства |