|
характер. Очевидно поэтому в Молдавии, несмотря на «поход» молдавских «волонтёров» против гагаузов (в 1990 г.) и вооруженный конфликт с Приднестровьем (1991-1992 гг.), на проводимую унионистскими кругами политику межэтнической конфронтации, межэтнические отношения между молдаванами и немолдаванами остались в общем корректными. Исключение составляет часть функционеров и «интеллигенции», главным образом отказавшаяся от молдавской этнической самоидентификации в пользу румынской. Гражданский конфликт существует только между этой прослойкой и совокупностью национальных меньшинств Молдавии. Достаточно сложен вопрос о влиянии языковой политики на публичную национальную самоидентификацию граждан. В прессе высказывались сомнения в том, что результаты переписи населения, проведённой в октябре 2004 г., верно, отразили этнический состав населения Молдовы. Научно обоснованные выводы по этому вопросу можно будет сформулировать после публикации полных итогов переписи и ввода в научный оборот данных о национальном составе эмигрантов и иммигрантов, о рождаемости и смертности в этническом разрезе в 1989-2004 гг. Вместе с тем следует признать, что на результаты переписи повлияли последствия национальной политики, проводимой в Молдавии с 1989 г. Среди русских и украинцев отмечен кризис если не национальной идентичности, то публичной национальной самоидентификации, во многом превращённой в дело политического выбора. Формирование административных структур по этнолингвистическим критериям подорвало доверие нетитульного населения к функционерам. Участники переписи, особенно па периферии в Кагуле, Калараше, Унгенах, Оргееве, Новых Аненах, Флорештах, Сороках отмечают настороженность граждан в момент, когда им задавали вопрос о национальной принадлежности, и стремление к идентификации себя с титульной нацией, можно предположить, что по данным паспортного учёта доля русских и украинцев среди населения Молдавии окажется значительно выше выявленной в ходе переписи. Такое явление свидетельствует о более широком, чем это имело место до 1989 г., распространении криптоэтничности. Наглядный тому 284 |
263 не ощущают себя принадлежащими к национальным меньшинствам. Вместе с тем, придание в традиционно двуязычной Молдавии государственного статуса только одному языку представляло собой насильственную смену формулы межэтнического и этногосударственного взаимодействия и курс на стратификацию многонационального общества не только по языковому, но и по этническому признаку. Принятие и проведение в жизнь законов 13-й сессии привело в Молдове не к смене модели языкового взаимодействия,акдеформациимежэтническихиэтногосударственных отношений, к политическому расколу общества. Оно стало причиной политического размежевания в обществе и породило политическое и этнокультурное сопротивление. В конечном счете, оно привело к политической и территориальной дезинтеграции Молдавии. О том, что дело обстоит именно так, можно судить уже по факту: Законы о языках, принятые в регионах, отличаются от законов 13-й сессии тем, что предоставляют официальный статус не только молдавскому, но и русскому языку, а также языкам региональным – в Приднестровье – украинскому, а в Гагаузии – гагаузскому346 . Острота конфликта, спровоцированного насильственной языковой реформацией, отчасти притуплена тем обстоятельством, что в вопросе о статусе русского языка и его функциях в Молдавии с т.н. русскоязычным населением солидарна и большая часть молдавской нации. В бытовом общении большинство молдаван охотно использует русский язык, и межэтнические отношения в основном сохранили партнерский, взаимно–уважительный характер. Очевидно поэтому в Молдавии, несмотря на «поход» молдавских «волонтеров» против гагаузов (в 1990 г.) и вооруженный конфликт с Приднестровьем (1991–1992 гг.), на проводимую унионистскими кругами политику межэтнической конфронтации, межэтнические отношения между молдаванами и немолдаванами остались в общем корректными. Исключение составляет часть функционеров и «интеллигенции», главным образом отказавшаяся от молдавской этнической самоидентификации в пользу 264 румынской. Гражданский конфликт существует только между этой прослойкой и совокупностью национальных меньшинств Молдавии. Достаточно сложен вопрос о влиянии языковой политики на публичную национальную самоидентификацию граждан. В прессе высказывались сомнения в том, что результатыпереписинаселения,проведеннойвоктябре2004 г.,верноотразилиэтническийсоставнаселенияМолдовы. Научно обоснованные выводы по этому вопросу можно будет сформулировать после публикации полных итогов переписи и ввода в научный оборот данных о национальном составе эмигрантов и иммигрантов, о рождаемости и смертности в этническом разрезе в 1989–2004 гг. Вместе с тем, следует признать, что на результаты переписи повлияли последствия национальной политики, проводимой в Молдавии с 1989 г. Среди русских и украинцев отмечен кризис если не национальной идентичности, то публичной национальной самоидентификации, во многом превращенной в дело политического выбора. Формирование административных структур по этнолингвистическим критериям подорвало доверие нетитульного населения к функционерам. Участники переписи, особенно на периферии – в Кагуле, Калараше, Унгенах, Оргееве, Новых Аненах, Флорештах, Сороках, – отмечают настороженность граждан в момент, когда им задавали вопрос о национальной принадлежности, и стремление к идентификации себя с титульной нацией; можно предположить, что по данным паспортного учета доля русских и украинцев среди населения Молдавии окажется значительно выше выявленной в ходе переписи. Такое явление свидетельствует о более широком, чем это имело место до 1989 г., распространении криптоэтничности. Наглядный тому пример – цыгане; по оценкам исследователей и общественного деятеля – цыгана П.Ф. Андрейченко, действительная численность цыган в Молдове в 10 раз превышает их число, учитываемое при переписях населения347 . Национальная политика, проводимая в соответствии с законодательством 13-й сессии, продолжает оказывать |