|
и танков) было очень мало: не более 10 20%б°, не была принята на вооружение знаменитая впоследствии и эффективная по огневой мощи дивизионная ракетная установка «Катюша». Не соответствие предвоенной пропаганды тому, что произошло в действительности летом 1941 г., негативно повлияло на психологическое состояние народа, вызвало растерянность, породило у части населения сомнения в правдивости официальной информации. Составной частью картины будущей войны является образ врага (противника), который внедрялся в общественное сознание через средства массовой информации, систему политучебы. Но его смысловое содержание не было неизменным в предвоенный период. Существовавшая устойчивая характеристика образа врага «капиталисты всех стран и их прислужники» при необходимости дополнялась национальной принадлежностью. Но, по мере того, как Франция и Англия все более склонялись к поиску компромисса с Германией и Италией за счет третьих стран, стремясь не столько обуздать фашистскую агрессию, сколько снизить угрозу своим интересам и сохранить свои позиции в мире, менялись и внешнеполитические планы Советского Союза. Столкнувшись с тупиковой ситуацией на переговорах с «демократиями» по вопросу создания системы коллективной безопасности), советское правительство было вынуждено пойти на сближение с немцами. В результате 23 августа 1939 г. в Кремле министром иностранных дел Германии и. Риббентропом и председателем совнаркома СССР, народным комиссаром В.М. Молотовым был подписан договор о ненападении. Заключение договора пресекло любую общетсвенную, пропагандистскую работу на тему военной угрозы фашизма. Третий рейх перестал выступать в образе врага, теперь поджигателями мировой войны назывались Англия и Франция. . В своем выступлении на заседании Верховного Совета СССР 31 октября 1939 г. В.М. Молотов подчеркнул, что произошел крутой поворот в отношениях Советского 160Волкогонов, ДА. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина / Д.А. Волкогонов. Книга 1. Часть 1 М. Наука, 1989.-С . 75. 128 |
прозвучавшее на заседании оборонной секции ЦС Всесоюзного общества изобретателей в октябре 1935 г. иллюстрирует типичные представления советских людей того времени80. Иначе и быть не могло, поскольку партийные деятели постоянно говорили об этом. Примером могут служить материалы IV Московской областной и III Городской конференций ВКГ1(б), проходивших в январе 1934 г.8 1 Власть декларировала свою силу, стремясь прикрыть реальное ослабление военного потенциала страны вследствие репрессий. За 1,5 месяца до войны, выступая в Кремле перед выпускниками военных академий, Сталин заявил: «Красная Армия перестроилась организационно и серьезно перевооружилась», и эти слова, единственные из 40-минутной речи, были опубликованы 6 мая 1941 г. На самом деле, производство новейших образцов оружия и боевой техники только разворачивалось. Н.А. Вознесенский в 1948 г. отмечал: «Война застала советскую военную промышленность в процессе освоения новой техники, массовый выпуск современной военной техники не был еще организован» . Вновь сформированные танковые и механизированные соединения были обеспечены лишь на 30%. Не лучше обстояли дела и в авиационных соединениях. Новых самолетов (как и танков) было очень мало: не более 10 20% , не была принята на вооружение знаменитая впоследствии и эффективная по огневой мощи дивизионная ракетная установка «Катюша». Не соответствие предвоенной пропаганды тому, что произошло в действительности летом 1941 г., негативно повлияло на психологическое состояние народа, вызвало растерянность, породило у части населения сомнения в правдивости официальной информации. 53 80ГАРФ. Ф. Р-7752. Оп. 4. Д. 31. Л. 3. 8 ЦАОДМ. Ф. 3. Оп. 44. Д. 1932. Л. 2, 136. 82 Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М., 1948. С. 78. Волкогоиов ДА. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина. Книга П. Часть 1. М., 1989. С. 75. Составной частью картины будущей войны является образ врага (противника), который внедрялся в общественное сознание через СМИ, систему политучебы. Но его смысловое содержание не было неизменным в предвоенный период. Существовавшая устойчивая харакгеристика образа врага «капиталисты всех стран и их прислужники» при необходимости дополнялась национальной принадлежностью. С середины 1930-х гг. во внешнеполитической пропаганде появляются новые, антифашистские мотивы, возникшие первоначально как реакция на антисоветскую кампанию, развернутую в Германии после прихода Гитлера к власти. «Задача сегодняшнего дня самая беспощадная борьба с фашизмом», отмечал на проходившем в августе 1936 г. заседании К А Л.З. Мехлис . В декабре 1935 г. нарком иностранных дел М.М. Литвинов подал на имя Сталина секретную записку, в которой предлагал «дать нашей прессе директиву об открытии систематической контркампании против германского фашизма и фашистов»85. Таким образом, с 1935 г. немецкий фашизм стал рассматриваться как главный источник военной опасности. Многие репрессированные объявлялись японо-немецкими шпионами, мишени в советских тирах имели изображение свастики86, враги в оборонных фильмах были одеты в немецкую форму. «Новая мировая война ешё не началась, писал журнал «Большевик» (теоретический и политический орган ЦК ВКП(б)), но уже сложились основные очаги военной опасности: на Дальнем Востоке в зоне Японии, в Центральной Европе в зоне Германии»87. Германский фашизм, по характеристике генерального секретаря Исполкома Коминтерна Г.М. Димитрова, выступает «как ударный кулак международной контрреволюции, как главный 84РГАСПИ. Ф. 386. On. 1. Д. 61. Л. 8. 85 Известия ЦК КПСС. 1990. № 2. С. 211. sf> Невежин В.А. Советская политика и культурные связи с Германией (1939 1941 гг.) // Отечественная история. 1993. № 8. С. 19. 8' Большевик. 1937. № 15. С. 1. 54 |