|
политики в области семейно-брачных отношений было закреплено в Кодексе 1918 г, об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве, в котором фиксировались следующие положения: добровольность брака, свобода брака и развода, гражданский характер брака и развода. «Кодекс законов о браке, семье и опеке», принятый в 1926, приравнивал незарегистрированные, фактические браки к зарегистрированным. При этом кодекс ставил под защиту не всякое сожительство, а лишь фактические браки, существование которых могло быть доказано перед судом. «... тогда была свободная любовь, вспоминает самоналадчица завода им. Калинина Екатерина Ивановна Правдина, ... тогда было все позволено. ... можно без записи, считаешься женой. Было законно, и дочь на его фамилию записана»1. Но несмотря на эти прогрессивные положения, уже был ощутим идеологический подтекст. Поскольку, большевики стремились противопоставить «мещанскиинтеллигентки-крестьянский пошлый грязный брак без любви пролетарскому гражданскому браку с любовью»2. Формально это можно было сделать путем «большевизации» тех сторон жизни, которые входили в обычное право церкви. Отделив церковь от государства, советские властные структуры установили контроль над брачно-семейными отношениями. На рубеже 20-30-х годов сформировались официальные нормы семейной жизни: советский человек должен был ориентироваться на моногамный брак, женская сексуальность могла быть реализована только посредством деторождения, добрачная половая жизнь считалась аморальной. «Тогда многого нельзя было, вспоминает самоналадчица завода им. Калинина Екатерина Ивановна Правдина, за руку ходить можно было. А больше не разрешалось. Когда заходит дальше это уже плохо»3. Нормой существования, кроме того, становился социалистический аскетизм, признававший личную 1На корме времени...С.91. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.49. С..54 3На корме времени... С.84. 135 |
§ 2.Частная жизнь в противоречие с бытовыми практиками. В городском менталитете постепенно возникали новые нормы, оправдывающие внеи до б рачные половые связи. Таким образом, можно констатировать конфликт официальных и неофициальных норм, регулирующих сексуальную жизнь городского населения накануне событий 1917 г. Большевики, пришедшие к власти, вопреки ожиданиям, не уничтожили институт семьи. Напротив, первые декреты советской власти формально разрешали многие проблемы и внешне могли способствовать временной ликвидации противостояния формальных и неформальных норм частной жизни. 16 декабря 1917 г. был принят декрет «О расторжении брака», 18 декабря — декрет о гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния. Н о полностью кредо советской политики в области брачно-семейных отношений было закреплено в Кодексе 1918 г. об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве. Кодекс зафиксировал следующие важные принципы построения семьи в новом обществе: 1. добровольность брака, 2. свобода брака и развода, который проводился через с уд по объявлению одного супруга и через специально созданные органы записи актов гражданского состояния (З АГСы ) — по обоюдной просьбе; 3. гражданский характер брака и развода. Только брак, зарегистрированный в ЗАГСе, порождал права и обязанности супругов. Эти весьма прогрессивные положения, носившие, по сути дела, буржуазно-демократический характер, уничтожили остатки феодальных черт российской семьи и могли обеспечить определенную степень свободы частной жизни. Нормой становились гражданский брак, развод, возможность создания семьи без разрешения родителей и опекунов. Однако уже в Кодексе 1918 г. был ощутим идеологический подтекст нормативных актов новой власти. Ведь большевики, по словам Ленина, стремились противопоставить «мещански-интеллигентски-крестьянский пошлый грязный брак без любви — пролетарскому гражданскому браку с любовью »9. Формально эту задачу можно бы ло решить путем секуляризации семьи и «большевизации» тех сторон жизни, которые входили в так называемое «обычное право» церкви. Отделив церковь о т государства, советские властные структуры тем самым установили контроль над брачно-семейными отношениями, во267 % 2. Частная жизнь проблемам советской семьи. М олодые лю ди, чаще всего комсомольцы, д о предела загруженные общественной работой, жаловались на конфликты с женами. «В о т мы поженились, — писал секретарь комсомольской организации одного из ленинградских заводов, — и вижу: из-за Нюры работа страдает. Решил взяться за работу, дома скандалы. Поругаешься и уйдешь в ячейку, а оттуда возвращаешься в час ночи»36. Многие юноши и девушки не могли жениться из-за производственных и общественных перегрузок, а также из-за материальных трудностей, в частности, изза отсутствия жилья. Явное нежелание заводить семью засвидетельствовал опрос, проведенный в Ленинграде в 1934 г. «О д н о му легче. С компанией (с женой и детьми — Н. Л .) тяж ело», — таков был типичный ответ юношей на вопрос о матримониальных планах37. Действительно, в 1934 г. в Ленинграде мужчины до 24 ле т составляли всего 2 4 % женатых, а женщины того ж е возраста всего 3 8 % замужних38. Заметно повысился и брачный возраст. В первую очередь это касалось женщин, трудившихся в промышленности. В 1928 г. они насчитывали 3 7 % всех ленинградских рабочих, в 1934 — 4 5 ,7 % , а в 1937 г. — 4 9 ,8 % . Тяжелые условия труда на производстве не способствовали налаживанию семейной жизни. Наиболее сознательные комсомолки с сомнением и тоской писали в «Комсомольскую правду»: «Может быть, она (семья. — Н. /7.) является лишним грузом, тянущим комсомольцев назад или в сторону о т их прямых целей и задач»39. Однако молодые лю ди явно не учитывали изменения приоритетов в советской демографической политике. Перелом 1929 г. не случайно был назван «великим». В стране стало меняться все, и в том числе взгляды на проблему взаимоотношений полов. На рубеже 20— 30-х гг. сформировались официальные нормы сексуальной и семейной жизни в советском обществе. Они сводились к следующему: советский человек долж ен ориентироваться на моногамный брак, женская сексуальность могла быть реализована только посредством деторождения, добрачная половая жизнь считалась аморальной, отклоняющиеся формы полового поведения резко осуждались. Нормой существования, кроме того, становился социалистический аскетизм традиционалистского характера, признававший личную интимную жизнь лиш ь в конституированных, подконтрольных государству формах. Контрреволюционность и сексуальная распущенность во властных нормализующих суждениях 30-х гг. оказывались тесно связанными. «Б ы т неотделим 275 |