|
жизнь лишь в подконтрольных государству формах. Превалирующей в социальной политике становилась мысль о том, что «новый человек — это прежде всего передовой общественник, для которого интересы коллектива всегда должны быть выше личных, а семья, уже если она появилась, должны быть политической ячейкой общества»4. В качестве идеала семейной жизни выступал сам И.В. Сталин. Он представлял некий образ окруженного детьми почтенного вдовца, пекущегося не только о благе государства, но и о прочности собственной семьи. Однако, идеальные варианты семейной жизни устраивали далеко не всех. Во многих молодых рабочих семьях начинались конфликты, причиной которых часто становилась загруженность общественной работой: «вот мы поженились, писал секретарь комсомольской организации одного из ленинградских заводов, и вижу: из-за Нюры работа страдает. Решил взяться за работу, дома скандалы. Поругаешься и уйдешь в ячейку, а от туда возвращаешься в час ночи»5. Многие юноши и девушки не могли жениться изза материальных трудностей, в частности, из-за отсутствия жилья. «Одному легче. С компанией тяжело»6таков был типичный ответ на вопрос о семейных отношениях по данным проведенного опроса среди ленинградских юношей в 1934 г. Из-за большой занятости не только на производстве, но и в общественной жизни , у женщины просто не хватало времени воспитывать и заботиться о собственных детях. «Освободите меня пожалуйста от комсомольской работы, потому что я живу в комнате шесть метров... И у меня ребенок, 10 месяцев. Я очень много остаюсь на заводе после работы, много времени уходит на общественную работу, а я должна с ребенком гулять»7, жаловалась работница «Красного треугольника» на общезаводском собрании. Тяжелые условия труда 4Лебина, Н. Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии... С.274 5Комсомольская правда. 1934. 15 октября. 6ЦГА ИПД. Ф.К-881. Оп. 23. Д.254. Л.246. 136 |
Глава IV. Косвенное нормирование повседневности коллективистскому и революционному. Одна из заповеден гласила: «Половой подбор долж ен строиться по линии классовой, революционно-пролетарской целесообразности», а другая утверждала«Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешиваться в половую жизнь своих членов. Половое до л ж но подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая»31. У «врача партии» нашлось немало сторонников. Известный большевистский лидер, создатель общества воинствующих безбожников Ем. Ярославский, выступая на XXII Ленинградской конференции ВКП(б) в декабре 1925 г., активно проповедовал половое воздержание, которое сводится к «социальной сдержке»32. Любопытной с этой точки зрения является ситуация, возникшая на комсомольском собрании завода «Красный путиловец» в 1926 г. На вопрос, как молодому человеку удовлетворять свои естественные физиологические потребности в новом обществе, представитель одного из ленинградских райкомов ВЛКСМ дал безапелляционный и твердый ответ: «Н ельзя себе позволять такие мысли. Эти чувства и времена, бывшие д о Октябрьской революции, давно отош ли»33. Разноголосица в нормализующих суждениях власти по вопросам семейной жизни и взаимоотношений полов не могла не породить определенной сумятицы в поведении обывателей, во всяком случае молодых людей. Ш . Фитцпартик справедливо подметила сумбур и смущение, царившие в студенческой среде в связи с опасностью быть осужденным за пристрастие как к буржуазному браку, так и к богемно-буржуазной несдержанности3-1. Во второй половине 20-х гг. партийные публицисты стали активнее призывать к контролю над частой жизнью. Превалирующей в социальной политике большевиков к концу 20-х гг. становилась мысль о том, что новый человек — это прежде всего передовой общественник, для которого интересы коллекттва всегда должны быть выше личных, а семья, уже если она появилась, должны быть политической ячейкой общества. На бытовой конференции в Ленинграде в 1929 г. в качестве образца усиленно пропагандировался такой семейный уклад: « В свободное время мы помогаем друг другу разбираться в политических событиях. Она читает собрание сочинений В. И. Ленина, а я хожу в политшколу»35. Однако подобные варианты жизни в браке устаивали далеко не всех. В молодых семьях начинались конфликты. В 1934 г. на страницах «Комсомольской правды» развернулась дискуссия по 274 % 2. Частная жизнь проблемам советской семьи. М олодые лю ди, чаще всего комсомольцы, д о предела загруженные общественной работой, жаловались на конфликты с женами. «В о т мы поженились, — писал секретарь комсомольской организации одного из ленинградских заводов, — и вижу: из-за Нюры работа страдает. Решил взяться за работу, дома скандалы. Поругаешься и уйдешь в ячейку, а оттуда возвращаешься в час ночи»36. Многие юноши и девушки не могли жениться из-за производственных и общественных перегрузок, а также из-за материальных трудностей, в частности, изза отсутствия жилья. Явное нежелание заводить семью засвидетельствовал опрос, проведенный в Ленинграде в 1934 г. «О д н о му легче. С компанией (с женой и детьми — Н. Л .) тяж ело», — таков был типичный ответ юношей на вопрос о матримониальных планах37. Действительно, в 1934 г. в Ленинграде мужчины до 24 ле т составляли всего 2 4 % женатых, а женщины того ж е возраста всего 3 8 % замужних38. Заметно повысился и брачный возраст. В первую очередь это касалось женщин, трудившихся в промышленности. В 1928 г. они насчитывали 3 7 % всех ленинградских рабочих, в 1934 — 4 5 ,7 % , а в 1937 г. — 4 9 ,8 % . Тяжелые условия труда на производстве не способствовали налаживанию семейной жизни. Наиболее сознательные комсомолки с сомнением и тоской писали в «Комсомольскую правду»: «Может быть, она (семья. — Н. /7.) является лишним грузом, тянущим комсомольцев назад или в сторону о т их прямых целей и задач»39. Однако молодые лю ди явно не учитывали изменения приоритетов в советской демографической политике. Перелом 1929 г. не случайно был назван «великим». В стране стало меняться все, и в том числе взгляды на проблему взаимоотношений полов. На рубеже 20— 30-х гг. сформировались официальные нормы сексуальной и семейной жизни в советском обществе. Они сводились к следующему: советский человек долж ен ориентироваться на моногамный брак, женская сексуальность могла быть реализована только посредством деторождения, добрачная половая жизнь считалась аморальной, отклоняющиеся формы полового поведения резко осуждались. Нормой существования, кроме того, становился социалистический аскетизм традиционалистского характера, признававший личную интимную жизнь лиш ь в конституированных, подконтрольных государству формах. Контрреволюционность и сексуальная распущенность во властных нормализующих суждениях 30-х гг. оказывались тесно связанными. «Б ы т неотделим 275 |