|
социализма». Ярким примером может служить статья «Сыновний долг», опубликованной в «Комсомольской правде» в сентябре 1935 г., в которой рассказывалось о комсомольце Н. Максимове, рабочем ленинградского торгового порта, разоблачившем «шайку рвачей», в которой состоял и его отец. «Николай Максимов, писала редакция газеты, поступил вопреки не писанным законам старой морали. Он разоблачил отца, вредившего новому обществу, исполнив тем самым свой коммунистический долг»9 . Боязнь лишиться комсомольского билета, что в конечном итоге могло повлечь за собой увольнение с работы, отказ в приеме в высшее учебное заведение не только усугубляла традиционные противоречия между поколениями, но нередко порождала чувство ненависти к родителям и собственной семье. Дважды герой социалистического труда питерский рабочий B.C. Чичеров вспоминал: «Было время, когда я ненавидел отца. Тот очень громко выражал свое отношение к власти, а это было в 1937 г. по ночам его не раз арестовывали. Об этом знали все, и я считался сыном врага народа. Отсюда и ненависть к родному отцу»10. Советская власть изменила положение женщины в обществе. 30-е годы проходили под лозунгом «превращение женщины из рабыни домашнего хозяйства, домашнего очага в производственного работника социалистического общества))11. В 30-е годы советские женщины осваивали многие мужские специальности и работали на производстве. Это поощрялось и все время пропагандировалось советской властью. Это означало, что работа по дому должна была занимать женщину лишь в незначительной мере. То, что женщина делала раньше сама, теперь она должна была бы приобретать за деньги в виде товаров и услуг, домашние работы должны стать разновидностью товарного производства, а женщина должна иметь денег больше чем раньше, чтобы на них приобретать товары и услуги, выпавшие из сферы домашнего труда. Но 9Комсомольская правда. 1935. -1 8 сентября. 10Комсомольская правда. 1987. 17 апреля, 138 |
Гл а в а XV .косвенное нормирование повседневности тябре 1935 г., рассказывалось о комсомольце Н. Максимове, рабочем ленинградского торгового порта, разоблачившем «шайку рвачей», в которой состоял и его отец. «Николай Максимов, — писала газета, — поступил вопреки не писанным законам старой морали. О н разоблачил отца, вредившего новому обществу, исполнив тем самым свой комсомольский до лг. Ясно, что этим он вооружил против себя людей, которым враждебна или непонятна еще новая коммунистическая мораль»49. Боязнь лишиться комсомольского билета, что в конечном итоге могло повлечь за собой увольнение с работы, отказ в приеме в высшее учебное заведение и т. д ., не только усугубляла традиционные противоречия между поколениями, но нередко порождала чувство ненависти к родителям и собственной семье. Дважды Герой социалистического труда питерский рабочий В. С . Чичеров вспоминал: «Бы ло время, когда я ненавидел отца. То т очень громко выражал свое отношение к власти, а это было в 1937 г. П о ночам его не раз арестовывали (?! — Н. Л .). О б этом знали все, и я считался сыном врага народа. Отсю да и ненависть к родному отцу»50. Страх кары за происхождение и политические взгляды матерей и отцов явно не способствовал укреплению внутрипоколенных отношений в советской семье. Они были во многом политизированы, а, следовательно, и подконтрольны властным и идеологическим структурам. Конечно, подобные нормы внутрисемейной жизни внедрялись в повседневную жизнь, а, следовательно, и в структуру ментальности косвенным путем. Это и позволяет многим и западным, и отечественным исследователям утверждать, что частная жизнь в советском обществе не знала всепроникающего контроля властей. Опровергнуть полностью это суждение невозможно, — именно поэтому сюжет о сексуальном и матримониальном поведении горожан и помещен в главу, посвященную косвенному нормированию повседневности. Но одновременно нельзя согласиться с тем, что в приватной сфере действовали лишь неофициальные нормы и что она была полностью независима о т нормативных и нормализующих суждений властей. Сложное переплетение норм и аномалий, трагические последствия директивного нормирования интимной жизни, особые стратегии выживания можно выявить, исследуя социальную сторону репродуктивного поведения ленинградцев в 20— 30-х гг., и, в частности, проблему абортов. На первый взгляд кажется, что эта |