Проверяемый текст
Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии 1920-х -1930-х годов / СПб.: Журнал «Нева» — Издательско-торговый дом «Летний Сад», 1999
[стр. 171]

шумное веселье проходило на крупном ленинградском заводе «Красный путиловец» с целью отвлечь рабочих от походов в церковь на Пасху106.
Однако эффективность подобных мер была не велика.
Значительно более действенным оказалась реформа рабочей недели.
По постановлению СНК СССР от 24 сентября 1929 г.
вся страна в связи с принятым правительственным курсом на форсированную индустриализацию перешла на непрерывную
пятидневную рабочую неделю: пять дней рабочих, шестой выходной.
При этом дни отдыха на разных предприятиях не совпадали.
При увеличении выходных сократилось число праздничных дней,
а религиозные праздники исчезли из календаря вообще.
Таким образом, нарушение традиционного трудового ритма,
устоявшейся периодичности будней и праздников, связанное с пятилетками, повлекло за собой удаление религиозных торжеств из жизни рабочих.
Свидетельством этого может быть анализ анкет «Автобиографий безбожников, проведенной И.Н.
Дониной.
Так, на вопрос о причине отхода от совершения религиозных обрядов большинство респондентов отвечало: «Даже не успеваю отдохнуть, не говоря уже о церкви» или «в церковь не хожу, так как восемь часов работаю, а остальное время провожу за работой дома»107.
Для борьбы с религиозными пережитками на производстве создавались «безбожные ударные бригады».
Они появились в Ленинграде в 1929 г.
на 108 «Красном путиловце», Балтийском заводе, на фабрике Ст.
Халтурина .
Это были трудовые коллективы, члены которых считали необходимым являть собой не только пример высокопроизводительной работы, но и образцы новых
форм жизни, в число которых обязательным условием было декларирование своего неверия.
Как правило, подавая заявление о вступлении в бригаду, рабочие писали: «Верил в бога до 1930
г.» 109 .
Члены «безбожных бригад» 1 0 6Лебина, Н.
Б Повседневная жизнь советского города...
С.134 1 0 7Донина, И.Н.
Автобиографии безбожников.
С.
62,65.
108Воронцов Г.В.
Строительство социализма в СССР и массовый отход от религии/ Г.В.
Воронцов//Вопросы научного атеизма, 1967.
Вып.4.
С.51.
1 0 9Комсомольская правда.
1933.-30 апреля.
171
[стр. 135]

Гла ва I I .
Инверсия нормы и патологии «болезненных антикоммунистических явлений», а по сути дела социальных патологий.
И вновь идеологическое наступление на религию сопровождалось вторжением в частную бытовую сферу жизни, нормы которой подвергались пересмотру.
При этом превращение их в аномалию ш ло по сценарию начала 20-х гг., в частности, в форме замены религиозных праздников на революционные.
Городские идеологические структуры, в первую очередь обкомы ВК П (6) и ВЛКСМ , летом 1929 г.
инспирировали волну писем рабочих в ленинградские газеты с просьбой заменить праздник Преображения 6 августа на праздник Первого дн я индустриализации.
В этот день рабочим предлагалось выйти на работу, что носило форму антирелигиозного протеста37.
Кампания прошла удачно.
7 августа 1929 г.
в редакционной статье «Ленинградской правды» подчеркивалось: «Д е н ь 6 августа был отмечен 1 0 0 % выходом на работу, и если раньше тр уд был „каиновой печатью", то теперь это „праздник миллионов”» 38.
В 1929— 1930 гг.
возобновились карнавалы и красочные шествия с антиклерикальной направленностью, нацеленные на отвлечение населения о т посещения церквей в дни крупных религиозных праздников.
Сохранилась информация о молодежном карнавале зимой 1929 г.
в клубе завода «Электросила».
Праздник, как предполагалось, долж ен был носить атеистическую направленность.
Действительно, среди собравшихся встречались юноши в импровизированных одеждах священнослужителей.
Однако после «безбож ного» бал-маскарада многие с удовольствием отметили Рождество в семье39.
В 1930 г.
массовое шумное торжество, как зафиксировано в документах бюро ВЛКСМ «Красного путиловца», с целью «...отвлечь часть несознательной молодежи от походов е церковь на Пасху», прошло на этом крупнейшем ленинградском заводе®.
Однако эффективность подобных антирелигиозных мероприятий, как и в начале 20-х гг., была невелика.
Значительно более действенным с точки зрения инверсии нормы — почитания церковных праздников — в патологию оказался общий слом ритма повседневной жизни ленинградцев, начавшийся в 1929 г.
в связи с реформой рабочей недели.
П о постановлению СН К С С С Р о т 24 сентября 1929 г.
вся страна в связи с принятым правительственным курсом на форсированную индустриализацию перешла на непрерывную
пятидневку: пять дней рабочих, шестой — свободный.
При этом дни отдыха не совпадали в разных 134

[стр.,136]

$ 1.
Безбожный быт организациях41.
При увеличении выходных сократилось число праздничных дней.

Религиозные ж е праздники исчезли из календаря вообще.
Е.
Скрябина, бывшая ленинградка, позднее эмигрантка, профессор славистики в Университете штата Айова, вспоминала; «Собираться вместе стало еще труднее.
Обязательно кому-нибудь на другой день приходилось работать.
Наши встречи свелись к государственным дням отдыха 1 мая, 7 ноября, Новый го д (здесь мемуаристке изменяет память — 1 января стало нерабочим днем только в 1947 г.
— Н.
Л.).
О Рождестве уже никто не говорил...»42.
Введение непрерывки сказалось и на Пасхе, изначально связанной с семидневной неделей.
При этом отмена 21 ноября 1931 г.
постановлением С Н К С С С Р скользящих выходных дней и объявление нерабочими 6, 12, 18, 24, 30 числа каждого месяца не нормализовала эту ситуацию43.
Только в 1940 г.
указом Президиума Верховного Совета С С С Р была введена единая 48-часовая рабочая неделя с выходными днями в воскресенье44.
Таким образом, нарушение традиционного трудового ритма,
устсившейся периодичности будней и праздников, связанное с пятилетками, повлекло за собой удаление религиозных торжеств из публичной жизни и сокращение числа лю дей, посещающих церкви.
Свидетельством того могут быть данные своеобразного источника, относящегося к 1929— 1930 гг.
и именующегося «Автобиограф иями безбожников»45.
На вопрос о причинах отхода о т совершения религиозных обрядов большинство респондентов отвечало: «Даж е не успеваю отдохнуть, не говоря уже о церкви», «В церковь не хожу, так как восемь часов работаю, а остальное время провожу за работой дома.
Свободного времени нет, праздника тоже нет, все время провожу дома.
Церковь не посещаю, не имею времени...»46.
Форсированная сталинская индустриализация предполагала и быстрое создание «индустриального менталитета», в формировании которого важную роль долж на была сыграть промышленная дисциплина.
Примерно то же происходило и в западных странах.
О днако в советской России «человек индустриальный» должен был в первую очередь быть атеистом.
Вероятно поэтому характерная для индустриальных процессов в целом фетишизация техники и механики сочеталась с гиперболизацией в жизни отдельного человека значимости производственной сферы.
Ее нормы носили антиклерикальный характер, что отчетливо выразилось в деятельности «безбожных ударных бригад».
Они появились в Ленингра135

[стр.,137]

Г л а в а ! ! .
Инверсия нормы и п ато ло ги и де в 1929 г.
на «Красном путиловце».
Балтийском заводе, на фабрике С т.
Халтурина4'.
Это были трудовые коллективы, члены которых считали необходимыми являть собой не только пример высокопроизводительной работы, но и образцы новых
норм жизни.
В число последних входило публичное декларирование своего неверия.
Как правило, подавая заявление о вступлении в бригаду, рабочие писали: «Верил в бога до 1930»,
«Б ы л верующим д о 1929 г .» и т.
п.48 Подобная декларативная форма выражения мировоззренческой позиции свидетельствовала о поверхностности как прошлых религиозных, так и нынешних атеистических пристрастий.
Члены «безбожных бригад» прежде всего демонстрировали свое отрицательное отношение к формам обыденной религиозности.
Они возглавляли кампании по снятию икон в домах рабочих, как это было в 1930 г.
на заводе «Красный путиловец»49.
Многие ударники-безбожники жили во вновь появившихся на фоне свертывания Н Э П А бытовых коммунах.
Их деятельность носила сугубо политизированный характер.
В коммунах на основе 100%-ного обобществления домашнего быта предполагалось строить новый быт и новую жизнь, в которой не бы ло места религии, особенно в ее обыденном контексте.
В коммунах не могло быть икон — обязательных атрибутов обыденной веры.
Регулируемый досуг не предусматривал празднования церковных праздников.
Эти привычные д л я дореволюционной России и возрожденные в годы НЭПа нормы повседневной жизни считались здесь «немодными».
Именно этим словом определяли свое отношение к религии многие респонденты уже упоминавшегося обследования 1929— 1930 гг.
Знаковым можно считать следующее выражение: «...э то все старомодно и многие смеются в бараке над теми, кто исполняет обрядности на глазах других50.
Действительно, усилившаяся в период первой пятилетки тенденция внешней коллективизации быта ускорила формирующиеся в ментальности большой части городского населения представления о б анормальности не только истинной веры, но и бытовой религиозности.
Ее внешние проявления, в частности, украшение жилища иконами, усложнялись в условия коммуналки — самой распространенной формы жилища в Ленинграде в 30-е гг.
Скрябина вспоминала, что ее мать, уже весьма пожилая женщина, считала необходимым повесить иконы не только в собственной комнате, но и в кухне квартиры, которую семья Скрябиных делила с несколькими соседями.
Новый жилец, член ВКП(б), моментально 136

[Back]