|
в социальном напряжении, состоянии мобилизационной готовности все население страны. В-третьих, чтобы создать моральное оправдание и легче расправиться с инакомыслием, подавить возможные попытки сопротивления со стороны недовольных режимом. «Враги народа» были нужны советской системе для того, чтобы было на кого списывать свои ошибки, некомпетентность руководства и пороки командноадминистративной системы. Коммунистическая партия давала простой и ясный ответ, что во всех невзгодах социалистического строительства виноваты враги партии, враги народа типа «троцкистско-бухаринских шпионов-извергов», агентов национальных разведок и т.п. Рабочий класс быстро усваивал нормы отношения к «врагам народа». Так, рабочий завода «Красный Октябрь» в 1937 г., обсуждая в курилке материалы очередного политического собрания, заявил:» Что за либерализм у нашего правительства, надо послать человек десять коммунистов за границу и убить Троцкого!» 46 . Общественное мнение настраивалось на то, что враг присутствуют везде. «В борьбе с заклятыми врагами наша организация провела большую работу, говорилось в докладе секретаря Смольнинского райкома ВКП(б) на партсобрании прядильно-ниточного комбината имени Кирова 10 мая 1938 г. Во главе фабрики №3 стояли заклятые враги директор Л. и в парткоме А. Мы их обезвредили, но это еще не значит, что на комбинате не осталось враждебных корешков, и поэтому бдительность нельзя ослаблять»47. Образ врага был многогранен и мог расширяться. Был период, закончившийся во второй половине 1930-х гг., когда все прошлое России стало, по сути, врагом. Исторические памятники, культурные ценности, храмы воспринимались как воплощение этого враждебного прошлого. Клеймо врага мог получить даже образ жизни, стремление к уюту, внимание к быту. Таким образом, это понятие имеет двойственный характер: с одной стороны, «враг» мог воплощаться в личностях, материальных объектах, событиях (то есть быть 46ЦГА ИПД СПб. Ф. К-881. Оп. 10. Д. 19. Л.13. 47Там же. Ф. 580. оп. 5. д.42. Л.112. 88 |
последователей. Выдвинутая в июле 1928 г. Сталиным идея об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму являлась логическим объяснением гигантского количества врагов и призвана была снять возникавшие в сознании масс вопросы. Жизнеспособность концепции врага усиливали объективные обстоятельства: рождение и дальнейшее развитие советского общества было теснейшим образом связано с войной (первой мировой, гражданской). Поиск врага извне переместился «внутрь страны», понятия «свой чужой» стали терять былую определенность. Во второй половине 30-х гг. тема врага приобретает новые черты: на классовую идею накладывается народно-патриотическая, внутренний и внешний враг сливаются в единого шпиона и диверсанта. Образ врага был необходим режиму по многим причинам. Во-первых, чтобы списывать на его происки ошибки в экономике и политике, допущенные руководством, объяснять трудности повседневной жизни. Во-вторых, чтобы держать в социальном напряжении, состоянии мобилизационной готовности все население страны. В-третьих, чтобы создать моральное оправдание и легче расправиться с инакомыслием, подавить возможные попытки сопротивления со стороны недовольных режимом. Легкость же восприятия этого образа народом во многом объясняется ростом международной напряженности и усилением военной опасности в этот период. Образ врага был многогранен и мог расширяться. Был период, закончившийся во второй половине 1930-х гг., когда все прошлое России стало, по сути, врагом. Исторические памятники, культурные ценности, храмы воспринимались как воплощение этого враждебного прошлого. Клеймо врага мог получить даже образ жизни, стремление к уюту, внимание к быту. Таким образом, это понятие имеет двойственный характер: с одной стороны, «враг» мог воплощаться в личностях, материальных объектах, событиях (то есть быть конкретным), с другой неким абстрактным феноменом, системообразующим элементом. 47 |