|
7) гарантированность законности и обоснованности применения мер уголовно-процессуального принуждения. Соответственно меры уголовно-процессуального принуждения B.C. Чистякова определила как предусмотренные уголовно-процессуальным законом средства принудительного характера, используемые должностными лицами и государственными органами в сфере уголовного судопроизводства на основании, при условиях и в порядке, установленных уголовнопроцессуальным законом в отношении подозреваемых, обвиняемых и других лиц, участвующих в деле, для предупреждения и пресечения неправомерных действий этих лиц в целях обеспечения успешного расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела и выполнения иных задач уголовного судопроизводства41. Можно согласиться с определением, данным Л.Б. Алексеевой, исследовавшей место уголовно-процессуального принуждения и ответственности в механизме уголовно-процессуального регулирования. С ее точки зрения, «принуждение в уголовно-процессуальном праве исчерпывается кругом мер, непосредственно направленных на предотвращение и пресечение правонарушений в данной сфере общественных отношений, на принудительное исполнение не выполненных добровольно процессуальных обязанностей, на применение мер воздействия к нарушителям процессуального закона»42. В 70-х годах XX столетия многие авторы высказывали разные точки зрения, относящиеся к классификации мер процессуального принуждения; они называли различные основания такого деления. Так, 3.3. Зинатуллин подразделял меры процессуального принуждения на две группы: 1) направленные на предотвращение ненадлежащего поведения участников уголовно-процессуальной деятельности: меры пресечения, задержание подозреваемого, отстранение обвиняемого от должности, наложение ареста на имущество; 41 См.: Чистякова В. С. Законность и обоснованность применения мер уголовнопроцессуального принуждения. М., 1978. С. 6. 4 Алексеева Л.Б. О механизме уголовно-процессуального регулирования // Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его реализации. М., 1979. С. 158. |
7) гарантированность законности и обоснованности применения мер уголовно-процессуального принуждения. Соответственно, меры уголовно-процессуального принуждения B.C. Чистяковой определены как предусмотренные уголовнопроцессуальным законом средства принудительного характера, используемые должностными лицами и государственными органами в сфере уголовного судопроизводства, на основании, при условиях и в порядке, установленных уголовно-процессуальным законом в отношении подозреваемых, обвиняемых и других лиц, участвующих в деле, для предупреждения и пресечения неправомерных действий этих лиц в целях обеспечения успешного расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела и выполнения иных задач уголовного судопроизводства1. В названном учебном пособии автором была предпринята попытка разработать понятие «иные меры процессуального принуждения» и выстроить их систему. При этом констатировалось отсутствие в законе особой главы, в которой давался бы перечень иных мер уголовнопроцессуального принуждения, определялись общие основания, условия и цели их применения, а также указывалось на то, что в связи с этим в юридической литературе нет единства мнений в вопросе о признаках и критериях выделения иных мер процессуального принуждения. B.C. Чистякова отнесла к ним большинство предусмотренных УПК РСФСР процессуальных мер, исключая меры пресечения. В итоге перечень иных мер процессуального принуждения определен B.C. Чистяковой следующим образом: задержание; отстранение обвиняемого от должности; обязательство о явке; обыск; выемка; наложение ареста на имущество; наложение ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию и ее выемка в почтово-телеграфных, учреждениях; привод; получение образцов для сравнительного исследования; освидетельствование; помещение обвиняемого или подозреваемого в 1 См.: Чистякова B.C. Законность и обоснованность применения мер уголовнопроцессуального принуждения. М., 1978. С. 6. Таким образом, отнесение следственных действий к числу мер процессуального принуждения, включение их в группу «иных мер процессуального принуждения» спорно. Следственным действиям свойственна отчетливо выраженная и к тому же закрепленная в законе (п.19 ст. 5 УПК) направленность на получение доказательств. Они относятся к мерам, непосредственно обеспечивающим процесс доказывания. Используемые при их производстве меры принуждения в виде психического и физического воздействия на участников следственного действия в конечном счете также служат интересам доказывания и могут быть объединены в самостоятельную группу. В выпущенной в 1979 г. в свет издательством «Наука» коллективной монографии Л.Б. Алексеевой рассмотрено место уголовно-процессуального принуждения и ответственности в механизме уголовно-процессуального регулирования. С ее точки зрения, «принуждение в уголовно-процессуальном праве исчерпывается кругом мер, непосредственно направленных на предотвращение и пресечение правонарушений в данной сфере общественных отношений, на принудительное исполнение не выполненных добровольно процессуальных обязанностей, на применение мер воздействия к нарушителям процессуального закона»1. Л.Б. Алексеева справедливо обращает внимание на то, что специфика уголовно-процессуальных отношений требует расширения объема принуждения в сфере уголовного судопроизводства за счет превентивных мер принудительного характера. В качестве таковых выступают меры пресечения, наложение ареста на имущество, отстранение обвиняемого от должности, привод обвиняемого без предварительного вызова, если он не имеет определенного места жительства. Данный тезис справедлив и в отношении уголовно-процессуального принуждения в целом. Еще в 1968 г. В.И. Каминская отмечала, что «пока существует преступность, особенно в ее наиболее тяжких формах, сама 50 1Алексеева Л.Б. О механизме уголовно-процессуального регулирования // Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М., 1979. С. 158. |