|
отношением к последствиям, он невозможен в формальных составах, где само деяние образует оконченный состав преступления. В этой связи полагаем ошибочным мнение А.П. Кузнецова, допускающего косвенный умысел в преступлениях, предусмотренных ст. 285.1 и 285.2 УК РФ21. Следует признать неверной трактовку прямого умысла в указанных преступлениях, когда в содержание интеллектуального элемента включается не только осознание виновным характера и степени общественной опасности совершаемого деяния, но и предвидение им последствий, а при характеристике волевого элемента указывается на желание субъекта наступления общественно опасных последствий22. Принимая во внимание то, что составы анализируемых преступлений по законодательной конструкции являются формальными, полагаем, что содержание прямого умысла в них имеет следующий вид —виновный понимает, что, являясь должностным лицом, в чьи полномочия входит распоряжение бюджетными средствами либо средствами государственных внебюджетных фондов, расходует указанные средства не по целевому назначению, осознает общественную опасность совершаемого им деяния и желает его совершить. В действующей редакции рассматриваемых норм, мотивы и цели совершения упомянутых преступлений не являются обязательными признаками субъективной стороны, поэтому они не имеют значения для правовой оценки и квалификации содеянного23. Среди обстоятельств, подлежащих доказыванию, УПК РФ требует установить мотивы преступления. Мотив преступления означает побудительную Умысел и его формы. М.: Юридическая литература, 1972. С. 43, 110; Курс советского уголовного права. Т. 1. Л.: Изд. ЛГУ, 1968. С . 419; и др. 21 Отметим, однако, что, определяя виды умысла в указанных составах, ученый исходит из предположения о том, что по конструкции объективной стороны они являются материальными (См.: Кузнецов А.П. Преступления против государственной власти: Комментарии к разделу X УК РФ. М.: Российская академия юридических наук, 2005. С. 117, 122). 2 См.: Фазыяов P.P. Уголовная ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов. Казань, 2005. С. 78. 23 См.: Волжепкин Б.В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. С .123. 25 |
осторожно. Однако нормативные установления, закрепленные в ч. 2 ст. 24 УК РФ, не следует абсолютизировать. Многие преступления, в законодательном определении которых не указывается форма вины, могут совершаться исключительно умышленно (например, при наличии специальной цели преступления, указании на заведомую незаконность деяния, способ его совершения и т.д.)1 . Полагаем, что вопрос о том, с какой формой вины могут совершаться рассматриваемые нами преступления, должен решаться с учетом законодательной конструкции объективной стороны составов этих преступлений. Как отмечалось выше, законодатель сконструировал их по типу формальных составов преступлений. В теории уголовного права и правоприменительной практике общепризнанным является тот факт, что в преступлениях с формальным составом возможна только умышленная форма вины. При этом волевое отношение виновного к деянию в преступлениях с формальным составом может быть выражено только в виде прямого умысла2. Поскольку косвенный умысел определяется отношением к последствиям, он невозможен в формальных составах, где само деяние образует оконченный состав преступления. В этой связи полагаем ошибочным мнение А.П. Кузнецова, допускающего косвенный умысел в преступлениях, предусмотренных ст. 285 и 285 УК РФ . Следует признать неверной трактовку прямого умысла в указанных преступлениях, когда в содержание интеллектуального элемента включается не только осознание виновным характера и степени общественной опасности совершаемого деяния, но и предвидение им последствий, а при ха1См.: Попов С.В. Уголовная ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств: Дис. ...канд. юрид. наук. Н.Новгород, 2007. С. 111. 2 См., напр.: Уголовное право. Общая часть: Учебник / Отв. ред. И.Я. Козаченко и З.А. Незнамова. М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1997.С . 188; Практикум по уголовному праву. Учеб. пособие / Подред. Л.Л. Кругликова. М.: Бек, 1997. С. 82; Догель П .С ., Котов Д П . Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974. С. 81; Назаренко Г.В . Вина в уголовном праве. Орел, 1996. С. 29; Злобин Г.А ., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М.: Юридическая литература, 1972. С. 43, 110; Курс советского уголовного права. T. I. Л.: Изд. ЛГУ, 1968. С. 419; и др. Отметим, однако, что, определяя виды умысла в указанных составах, ученый исходит из предположения о том, что по конструкции объективной стороны они являются материальными (См.: Кузнецов А П. Преступления против государственной власти: Комментарии к разделу X УК РФ. М.: Российская академия юридических наук, 2005. С. 117,122). 180 рактеристике волевого элемента указывается на желание субъекта наступления общественно опасных последствий1. Принимая во внимание то, что составы анализируемых преступлений по законодательной конструкции являются формальными, полагаем, что содержание прямого умысла в них имеет следующий вид виновный понимает, что, являясь должностным лицом, в чьи полномочия входит распоряжение бюджетными средствами либо средствами государственных внебюджетных фондов, расходует указанные средства не по целевому назначению, осознает общественную опасность совершаемого им деяния и желает его совершить. Между тем, как отмечалось выше, мы не разделяем решение законодателя о технико-юридическом конструировании составов преступлений, предусмотренных ст. 2851 и 2852 УК РФ, по типу формальных. Полагаем, что они должны быть формально-материальными. Если исходить из предположения о том, что наше предложение о конструкции объективной стороны составов преступлений, предусматривающих ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов, будет воспринято положительно, то в содержании субъективной стороны этих преступлений (в «материальной» их части) можно будет выделять не только прямой, но и косвенный умысел. В действующей редакции рассматриваемых норм, мотивы и цели совершения упомянутых преступлений не являются обязательными признаками субъективной стороны, поэтому они не имеют значения для правовой оценки и квалификации содеянного2. Так, приговором Лебедянского районного суда Липецкой области от 27 июля 1999 года М. была осуждена по ч. 2 ст. 1471 , ч. 1 ст. 170 УК РСФСР. Виновной инкриминировались присвоение и растрата вверенного ей чужого имущества, совершенные повторно, по предварительному сговору группой лиц, путем злоупотребления своим служебным положением, а также зло1 См.: Фазылов P.P. Уголовная ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов. Казань, 2005. С. 78. 2 См.: Волженкин Б.В. Служебные преступления: Комментария законодательства и судебной практики. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. С. 123. 181 венных внебюджетных фондов таких средств не преследуется в уголовноправовом порядке, предлагаем криминализовать указанные действия, восполнив существующий пробел в уголовном законодательстве. По мнению диссертанта, соответствующая статья должна найти свое закрепление в паве 22УКРФ(«Преступленияв сфере экономической деятельности»). 9.9. В качестве особо квалифицированного вида нецелевого расходования бюджетныхсредств и средств государственныхвнебюджетных фондов предлагаем выделить совершение данных деяний в составе организованнойгруппы. 9.10. В целях обеспечения объективности, полноты и всесторонности принимаемых решений по делам об экономических и налоговых преступлениях (в том числе, предусмотренных ст. 2851и 2852УК РФ) предлагается внести дополнения в ч. 3 ст. 144 УПК РФ в части продления срока, необходимого для принятия решения по данным категориям дел до двух месяцев. 10. Исходя из законодательной конструкции составов преступлений, предусмотренных ст. 285* и 2852УК РФ, их субъективная сторона может быть выражена только в прямом умысле виновный понимает, что, являясь должностным лицом, в чьи полномочия входит распоряжение бюджетными средствами либо средствами государственных внебюджетных фондов, расходует указанные средства не по целевому назначению, осознает общественную опасность совершаемого им деяния и желает его совершить. 10.1. Мотивы и цели не являются обязательными признаками субъективной стороны нецелевого расходования бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов, поэтому они не имеют значения для правовой оценки и квалификации содеянного и учитываются лишь при избрании мер ответственности. Вместе с тем, совершение соответствующих преступлений по мотиву корыстной или иной личной заинтересованности существенно повышает их общественную опасность, поэтому наказание в таких случаях должно быть более строгим. В связи с этим вносится предложение о закреплении указанного мотива в качестве квалифицирующего признака анализируемых преступлений. 229 |