депривацией отношений, маргинализацией, чувством безнадёжности и т.д. Стоит отметить, что изменения, перевернувшие жизнь российского общества, дезинтегрировавшие как социальную структуру, так и положение отдельных лиц, в конце 90-х годов замедлились, позднее с точки зрения крупных социальных групп по существу остановились (если не учитывать обеднение средних слоев и образование немногочисленной новой элиты). Таким образом, структура общества заморозилась и это произошло, когда дисфункциональные воздействия предшествующих процессов ещё продолжались. Подобная консервация болезненного состояния усиливает распространение аномии. С точки зрения анализа девиаций, прежде всего самоуничтожающего поведения индивидов, следует отметить ещё один момент. Российское общество воспроизводило в своей культуре традиционные патерналистские и авторитарные принципы, политизирующие жизнь индивидов. Сегодня картина изменилась. Патернализм сменился деполитизацией жизни индивидов. Чрезмерная запланированность и тотальная подконтрольность сменились замкнутостью на самого себя,а покинутостью, лишением привычной поддержки со стороны власти. И в социальном смысле, и психологически удручающим фактором выступает сложившаяся после смены режима система социальных различий. С одной стороны, усвоенная раннее идея равенства вызывает у значительной части общества подозрительность и нетерпимость по т отношению к частной собственности, повышенным способностям и с их помощью достигаемым позициям. С другой стороны, неравенство приобрело небывалые масштабы, что приводит к разложению социальной солидарности и чувства справедливости. Такое неравенство нередко предоставляет большинству членов общества примеры действий достижительного характера, не соответствующих элементарным нормам морали и права. 119 |
интегральное, а фактически дезинтегрирующее значение для общества. Рассматривая любой из процессов мобилизации за последние десятилетия, в большей или меньшей степени адекватными по отношению к ним представляются следующие характеристики. Изменившие своё положение социальные группы оказались в новом статусе, и поэтому не только в личностном, но и в социокультурном аспекте оказались в чуждой им общественной среде. Новое общественное положение в основном приходило на смену исторически зафиксированной, глубоко впитанной, интериоризированной культуре, что углубляло культурный разрыв между старой и новой культурой. Процессы мобильности протекали между общественными позициями, и без того отдалёнными друг от друга. Значительная культурная отдалённость сама по себе снижала возможность усвоения культуры. Наиболее характерная особенность всех этих процессов мобильности состоит в том, что каждый из них контролировался и управлялся сверху, был навязанным обществу тем или иным способом. Итак, люди обретали новый статус отнюдь не благодаря своим общественным стремлениям, и на новую социальную позицию попадали люди, которые не соответствовали таковой по своим способностям, данным и призванию. Процессы социальной мобильности касались лишь отдельных сегментов, жизненных сфер, в то время как в других сохранялись прежние характеристики, что делало конфликтным само общественное изменение, прежде всего жизнь причастных к нему лиц. Трудности усвоения новой культуры превышали блага, связанные с мобильностью. Смена социальных позиций индивидов в большинстве случаев сопровождалась потерей идентичности, утратой способности к социальной ориентации, различными видами депривации, маргинализацией, чувством безнадёжности и т.д. Изменения, перевернувшие жизнь российского общества, дезинтегрировавшие как социальную структуру, так и положение отдельных лиц, в конце 90-х годов замедлились, позднее с точки зрения крупных социальных групп по существу остановились (если не учитывать обеднение средних слоев и образование немногочисленной новой элиты). Таким образом, структура общества заморозилась и это произошло, когда дисфункциональные воздействия предшествующих процессов ещё продолжались. Подобная консервация болезненного состояния усиливает распространение аномии. С точки зрения анализа девиаций, прежде всего самоуничтожающего поведения индивидов, следует отметить ещё один момент. Российское общество воспроизводило в своей культуре традиционные патерналистские и авторитарные принципы, политизирующие жизнь индивидов. Сегодня картина изменилась. Патернализм сменился деполитизацией и деидеологизацией жизни индивидов. Чрезмерная запланированность и тотальная подконтрольность сменились замкнутостью на самого себя, покинутостью, лишением привычной поддержки со стороны власти. Негативным, дестабилизирующим фактором выступает сложившаяся после смены режима система социальных различий. С одной стороны, внушенная десятилетиями пропаганды и воспитания и укорененная в национальном менталитете идея равенства вызывает у значительной части общества подозрительность и нетерпимость по отношению к частной собственности, незаурядным способностям и с их помощью достигаемым позициям. В то же время неравенство приняло небывалые масштабы, что приводит к разложению социальной солидарности и чувства справедливости, поскольку большинству членов общества предлагаются примеры действий достижительного характера, нарушающих элементарные нормы морали и права. Социальная интеграция проявляется не только на макро-, но и на микроуровне. Обычно микроуровень копирует и отражает отношения и состояние макросоциальных процессов. Кризис ценностей на микросоциапьном уровне характеризуется следующими чертами: 1) наблюдается чрезвычайно высокое число разводов (из 100 заключённых браков более соро |