|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ Наше исследование привело нас к определенным результатам, на основании которых представляется возможным сделать следующие выводы. Строительство правового типа государственности, заявленное российской политической элитой как основная цель политических реформ, предполагает задействование структурных моделей, разработанных западным либерализмом. Как показывает проведенный нами анализ, перенесение этих моделей на российскую почву сталкивается с рядом затруднений, обусловленных историческими и этнопсихологическими особенностями россиян и России как специфического цивилизационного образования. Это определяется сложившимся исторически конкретным типом практической субординации основных нормативных регуляторов традиции, морали, права. Такой тип субординации являет собой часть социетальной культуры, несет на себе отпечаток ее особенностей, исторической специфики формирования, и в силу этого факта развитие новых политических форм обладает рядом социокультурных ограничений, действие которых неоспоримо и которые могут выступать серьезным препятствием в процессе реформирования общества и его правовой системы. Так, применительно к России можно, по нашему мнению, связать широкое распространение в настоящее время неправовых социальных практик с исторически и этнопсихологически предзаданной спецификой национального правопонимания и правовой культуры, аксиологическая * ориентация которой диктует приоритет морали как социальноповеденческого регулятора по отношению к формальному праву и тем самым радикальную недооценку последнего, подспудный негативизм по 141 |
ли попытку использования применительно к правовой культуре элементов методологии постструктурализма в трактовке П. Бурдье и Э. Гидценса, а также феноменологии А. Шюца. Рассматривая правовую культуру как продукт структурирования социального поля и личности, не составляет большого труда вскрыть взаимозависимость и синхронность этих процессов и на новом уровне показать взаимосвязь социального и индивидуально-личностного начал формирования правовой культуры. Такое рассмотрение дает также возможность обратиться к изучению деформирующего воздействия неправовых социальных практик, создающих и структурирующих «живую» в духе Е. Эрлиха правовую культуру общества периода системного кризиса, на институциональную структуру. Последний аспект представляется наиболее актуальным для сегодняшней России, где исследователи констатируют наступление состояния институционального и правового вакуума. Исследование правовой культуры в институциональном контексте на общетеоретическом уровне раскрывает ее место как нормативной фигуры в системе социального регулирования. Правовая культура, будучи встроенной относительно автономной сферой таких базовых социальных институтов, как культура и право, выступает как метанормативный регулятор общественных отношений, поскольку именно тип правовой культуры определяет в исторически конкретном обществе реальную субординацию основных нормативных регуляторов традиции, морали, права. Правовая культура являет собой часть социетальной культуры, несет на себе отпечаток ее особенностей, исторической специфики формирования, и в силу этого факта ее развитие обладает рядом социокультурных ограничений, действие которых неоспоримо и которые могут выступать серьезным препятствием в процессе реформирования общества и его правовой системы. Так, применительно к России можно, по нашему мнению, связать широкое распространение в настоящее время неправовых социальных практик с социокультурно предзаданной спецификой национального правопонимания и правовой культуры, аксиологическая ориентация которой диктует приоритет морали как социально-поведенческого регулятора по отношению к формальному праву и тем самым радикальную недооценку последнего, подспудный негативизм по отношению к нему и готовность им пренебречь при наличии моральных или квазиморальных оправданий. В то же время, находясь в неразрывной связи с институтом права, правовая культура общества неизбежно воспроизводит существующие в нем деформации и общий тип его конфигурации. Отсюда следует, что в обществе, базовые институты которого подвергаются отчасти направленной ломке, отчасти ввергнуты в поток энтропийного распада, живая правовая культура приобретает негативные характеристики и в ней актуализируются и выходят на поверхность социальной жизни все ее подспудные архетипические ограничения. Рассматриваемая в историко-социокультурном ракурсе, отечественная правовая культура предстает как специфический тип отношения к праву, основную характеристику которого составляет этикоцентризм. Наличие в российской культуре ярко выраженной эмоциональной доминанты, слабость и невыраженность интеллектуального начала обусловили эмотивно-рассудочный подход к морали, иррационализм духовных поисков некоего «сверхправа», превышающего юридическую рациональность и отождествляемого с непосредственным эмоциональным переживанием. Это порождает эмоционально-синкретический тип правопонимания, в котором не артикулируются различия между моралью и правом и который ориентирует на неправовое разрешение ситуаций, в которых синкретическому мышлению между моралью и правом видится противоречие. Такая специфика правовой культуры обусловливает значительные ограничения и трудности при переходе к социальным формам, логика существования которых требует иного типа правопонимания. Гражданское общество по определению представляет собой вид социального контекста, не только |