|
формирующиеся на уровне дорефлексивного когито, окотором говорят Ж.-П.Сартр и П.Бурдье, но которые, однако, мотивируют реально осуществляемые выборы базовых ценностей и соответственно поведение. И ценностные структуры, и дорефлексивные составляющие правового менталитета, хотя и имеют явно языковую, а значит, и социокультурную репрезентацию, чтобы быть действенными, не могут не опираться на природу человека во всей ее полноте, включая и коллективное * бессознательное. Поэтому изучение устойчивых структур в сфере ценностей и моделей поведения совершенно необходимо должно учитывать и этот аспект психического. В связи с осуществляемыми в современной России реформамиа необходимо подчеркнуть, что дорефлексивные габитусообразующие структуры менталитета, в частности, правового, обладают значительной устойчивостью, способны сопротивляться внедряемым в процессе модернизации новым идеям и ценностям. Существенное ослабление влияния социокультурной основы менталитета, а также разрушение его ценностно-смыслового ядра приводит к тому, что любое резкое вмешательство способно вызвать цепную реакцию непредсказуемых последствий. Менталитет чрезвычайно существенная характеристика любого общества и любой культуры, поскольку в качестве социокультурного субъекта человек принадлежит не столько объективному миру, сколько символической когнитивной схеме мира, творимой тем или иным менталитетом. Неоднородность современного российского менталитета, в частности, правового, эмпирически очевидна. Априорно можно было бы предположить наличие в нем по крайней мере трех векторов: нигилизм (пронизывающий все общество и проявляющийся в отношении правовых М 4 28 |
ческой общности имеет свое устойчивое ценностно-нормативное ядро и изменчивый внешний слой. Причем между этими структурами нет непереходимой грани. Под ценностно-нормативным ядром менталитета имеется в виду в первую очередь иерархия определенных нравственных, религиозных, правовых, ценностей и норм, которые определяют особенности мировоззрения, поведения и жизненных практик индивидов и социальных групп. Кроме того, ядро менталитета образуют некие первичные структуры базисные элементы культуры, формирующие модели этнокультурного поведения, специфические для ментальности в ее активной, субъективной ипостаси. Другими словами, наряду с ценностями сердцевину национального менталитета составляют этнокультурные архетипы и их актуализация. Этнокультурные архетипы исследователи определяют как «константы национальной духовности, выражающие и закрепляющие основополагающие свойства этноса как культурной целостности»1. В ценностной сфере есть как вполне сознаваемые аспекты, выявляемые всякий раз при просьбе обосновать свой выбор, оценку или поведение, так и действенные, но плохо или совсем неосознаваемые составляющие, формирующиеся на уровне дорефлексивного когито, о котором говорят Ж.-П.Сартр и П.Бурдье, но которые, однако, мотивируют реально осуществляемые выборы базовых ценностей и соответственно поведение. И ценностные структуры, и дорефлексивные составляющие правового менталитета, хотя и имеют явно языковую, а значит, и социокультурную репрезентацию, чтобы быть действенными, не могут не опираться на природу человека во всей ее полноте, включая и коллективное бессознательное. Поэтому изучение устойчивых структур в сфере ценностей и моделей поведения совершенно необходимо должно учитывать и этот аспект психического. Внешний слой этнокультурного менталитета образуют ассимилированные из чужих культур ценности и нормативные образцы поведения. 1 Архетипы культурные .Культурология. XX век. Энциклопедия. Том второй. СПб., 1998. С. 38. Обмен между элементами ядра и внешнего слоя, вызывающий процессы трансформации внутри менталитета, происходит под воздействием факторов социальной среды. Актуализировать энергию ценностей и норм, входящих в состав ядра менталитета, могут, по-видимому, только те ценности и нормы, которые им адекватны или, по крайней мере, не противоречат им. ^ Между тем именно внешний слой в наибольшей степени доступен для социологического дискурса. Он лежит на поверхности общественного и индивидуального сознания и его характеристики поддаются измерению в эмпирическом социологическом исследовании. И если для познания центральной части менталитета целесообразно применять методы исследования, разработанные герменевтикой, социально-исторической антропологией, структурализмом, социолингвистикой, феноменологической социологией, то для изучения процессов внешнего слоя менталитета наиболее адекватны эмпирические методы социального исследования. При этом задача социолога рассматривать менталитет (в т.ч. и правовой) как относительно устойчивое целое (систему) в связи с общественными и историческими изменениями, не редуцируя его к ним и в то же время не сводя его к исторически неизменной ментальной константе1. В связи с осуществляемыми в современной России реформами необходимо подчеркнуть, что дорефлексивные габитусообразующие структуры менталитета, в частности, правового, обладают значительной устойчивостью, способны сопротивляться внедряемым в процессе модернизации новым идеям и ценностям. Существенное ослабление влияния социокультурной основы менталитета, а также разрушение его ценностно-смыслового ядра приводит к тому, что любое резкое вмешательство способно вызвать цепную реакцию непредсказуемых последствий. В. Лефевр, проанализировав два возможных варианта реакции традиционного сознания на резко из1 Mannheim К. Historismus//Wissensoziologie. Auswahl aus dem Wcrk eingcl. und hcrsg. von К. H. Wolf. Berlin und Neuwied, 1964. S. 299-300 0 104 меняющ иеся социальные условия, пришел к выводу: сознание либо воспроизводит непривычные образцы поведения, либо срывается в панику, в неадекватность. П. Сорокин убедительно, на наш взгляд, трактовал социальный кризис как утрату социокультурной «суперсистемой» единого вектора ментальной жизни. Это означает ценностную дезинтеграцию и «моральную поляризацию» общ ественного менталитета1. Можно с уверенность утверждать, что в контексте такого кризиса многие индивиды ослабляют или даж е вовсе утрачивают способность к полноценной самоактуализации и адекватной самоидентификации, что приводит в общественной жизни к социальной аномии и росту противоправного поведения. Однако, как считает П. Сорокин, глубокие ментальные кризисы составляют необходимую часть мирового исторического процесса и нередко оказываются прелюдией новой социокультурной системы. М енталитет чрезвычайно существенная характеристика лю бого общества и лю бой культуры, поскольку в качестве социокультурного субъекта человек принадлежит не столько объективному миру, сколько символической когнитивной схем е мира, творимой тем или иным менталитетом. Неоднородность современного российского менталитета, в частности, правового, эмпирически очевидна. Априорно можно было бы предположить наличие в нем по крайней мере трех векторов: нигилизм (пронизывающ ий все общ ество и проявляющийся в отношении правовых норм2, политической власти, тра1См.: Sorokin P.A. Crisis of Our Age. N.Y., 1991. 2 Результаты социологических исследований показывают, что в России почти половина взрослого населения занимает отчужденно-настороженную позицию по отношению к нраву, закону. В последнее время появились конструкции особой русской “пра* вовой ментальности”, принципиально отличной от ее западноевропейского аналога. По мнению В.Н.Синюкова, ценность права в русском правосознании не в обеспечении формальной законности, а в достижении его тождественности с глубинным образом собственного жизнепонимания (Сгшюков В.II. Российская правовая система. Саратов» 1994. С.217). Т.о., согласно этой точке зрения традиционный русский правовой нигилизм вполне нормальное для правовой культуры явление, новее не свидетельствующее о низком уровне правосознания. Напротив, ситуация массового нормативного нигилизма предполагает весьма высокое морально-правовое сознание общества. |