Проверяемый текст
Смоленский, Михаил Борисович. Правовая культура как элемент социокультурного пространства (Диссертация 2003)
[стр. 60]

пространственных отношений для А.
Турена, А.
Лефевра, П.
Ансара.
Предметом изучения становится мозаичность поведенческих пространств, ролевые, вещно-бытовые пространства, их институциональная природа.
С точки зрения П.
Ансара
социальное поле представляет собой систему позиций лиц;’ Мы в своей работе, заимствуя понятие «жизненное пространство», понимаем его не как место локализации личности, а как поле напряженности, ее структурирующее, и ею, в свою очередь, структурируемое.
Личность существует, пока она подвергается (и подвергает окружающее пространство) структурации, которая есть не единовременный, дающий в результате некоторую организацию, акт, или цепочка актов, но непрерывный процесс, продуцент которого перестает существовать, когда процесс обрывается.
Жизненное пространство, понятое генетически, дано в его структурации, в наполнении смыслами.

Личность структурирует социальное поле вокруг себя, превращая его в свое жизненное пространство, совершая поведенческие акты, в быту и юридической теории именуемые поступками.
Именно через поступки проявляется уровень развитости правосознания, правовая установка и в целом правовая культура личности.
Поступок служит своеобразным индикатором социально-правовой зрелости человека.
В нем утверждается идея свободы и долга в ее нормативно-поведенческой функции.
Таким образом, в поступке должное поведение из норм и предписаний переходит в действительную практику правоотношений.
Здесь поступок выступает как
объективный факт правовой самореализации личности, как его реальное достояние, материализовавшаяся духовно-правовая ценность.
Речь, конечно, идет прежде всего о юридически значимых поступках, имеющих правомерный характер.
При этом мы вовсе не упускаем из виду
36 Ансар П.
Современная социология // Социологические исследования.
1996.
№ 1.
С.
[стр. 139]

конфигурацию жизненного пространства, мы приходим к тому, что требование выживания побуждает индивида к интеграции в жизненную среду, осуществляемой через структурирование личности.
В то же время на протяжении последних десятилетий, во многом благодаря влиянию идей А.
Шюца, в понимании социально-пространственных отношений получил распространение подход, основанный ка феноменологической традиции.
Такое понимание в значительной степени дистанцируется от структурных и субстратных трактовок уже на уровне терминологии, поскольку пользуется термином "жизненное пространство".
Вслед за П.
Бергером и Т.
Лукманом1субъективная повседневная реальность становится главным наполнением социально-пространственных отношений для А.
Турена, А.
Лефевра, П.
Ансара.
Предметом изучения становится мозаичность поведенческих пространств, ролевые, вещно-бытовые пространства, их институциональная природа.
С точки зрения П.
Ансара,
в частности, социальное поле представляет собой систему позиций лиц2.
Мы в своей работе, заимствуя понятие «жизненное пространство», понимаем его не как место
физической локализации личности, а как поле напряженности, ее структурирующее, и ею, в свою очередь, структурируемое.
Личность существует, пока она подвергается (и подвергает окружающее пространство) структурации, которая есть не единовременный, дающий в результате некоторую организацию, акт, или цепочка актов, но непрерывный процесс, продуцент которого перестает существовать, когда процесс обрывается.
Жизненное пространство, понятое генетически, дано в его структурации, в наполнении смыслами.

Таким образом, личность структурирует себя и свое жизненное пространство, творя смыслы, то есть интерпретируя свою действительность.
Исследователи уже довольно давно связали право с наличием альтернативных, 1Бергер П., Лукиан Т.
Социальное конструирование реальности.
М., 1995.
2Ансар П.
Современная социология//Социологические исследования.
1996.
№ 1.С.

139.


[стр.,143]

претации права как меры свободы1и необходимости во взаимоотношениях человека и общества (личности и государства), мы можем уверенно констатировать, что личность есть лишь там, где есть свобода.
Как справедливо отмечает Е.А.
Лукашева, «подлинная ценность прав, свобод и обязанностей личности раскрывается в ее практическом правомерном поведении, осуществляемом на основе свободного выбора»2.
Неразрывная связь проблемы самореализации личности с ее реальным поведением в ситуациях ее включенности в широкую сферу социальных правоотношений сегодня мало у кого вызывает сомнение.
В данном процессе заметная роль отводится и политическим, и психологическим, и нравственным регуляторам поведения и деятельности личности.
Вместе с тем возможности самореализации личности в аспекте права предопределяются и общим уровнем се культурного развития, вбирающим в себя ее основные психосоциальные, этические, мировоззренческие и иные позиции.
Поэтому личностная самореализация должна рассматриваться через призму ее системного понимания, включающего в себя взаимодействующие компоненты экономического, политического, правового, нравственного и обыденного (бытового) сознания и поведения.
Личность структурирует социальное пространство вокруг себя, превращая его в свое жизненное пространство, совершая поведенческие акты, в быту и юридической теории именуемые поступками.
Именно через поступки проявляется уровень развитости правосознания, правовая установка и в целом правовая культура личности.
Поступок служит своеобразным индикатором социально-правовой зрелости человека.
В нем утверждается идея свободы и долга в ее нормативно-поведенческой функции.
Таким образом, в поступке должное поведение из норм и предписаний переходит в действительную практику правоотношений.
Здесь поступок выступает как
1Подробнее об этом см.: Иерсесянц B.C.
Право-математика свободы.
М., 1996.
2См:.Лукашева Е.А.
Социалистическое право и личность.
М., 1987.
С.
72.


[стр.,144]

объективный факт правовой самореализации личности, как его реальное достояние, материализовавшаяся духовно-правовая ценность.
Речь, конечно, идет прежде всего о юридически значимых поступках, имеющих правомерный характер.
При этом мы вовсе не упускаем из виду
и то, что, несомненно, возможна (добавим, весьма распространена) и «антиправовая самореализация» личности в противоправных и асоциальных девиантных проявлениях).
Негативный антисоциальный способ самореализации посредством правоотрицания, культивирования вседозволенности и правового нигилизма в разнообразных его выражениях предметно исследуется в теории социальных отклонений, формирующейся на базе комплекса научных дисциплин: социологии, теории права, криминологии, психологии, психиатрии и медицины1.
Анализируя механизм социально-правовой самореализации личности, можно выделить такие его составляющие, как правосознание и правовая установка личности, правомерное поведение, правовая активность и правовая самозащита.
Правовая культура, если рассматривать ее в аспекте конституирования жизненного пространства личности через поступок, также выступает одним из звеньев этого механизма (см.
схему 1).
Следует заметить, что правомерное поведение, правовая активность и правовая самозащита не могут не воплощаться в правовые поступки, которые и служат важнейшими «кирпичиками» фундаментальной правовой самореализации личности в обществе.
Под правовыми поступками мы в данном случае понимаем юридические факты-поступки, толкуемые нами более широко, чем это сделано в литературе2.
Широта трактовки юридического поступка в нашем понимании означает в первую очередь то, что в механизме социально-правовой самореализации личности он оценивается ' См.: Социальные отклонения.
2-е изд., перераб.
и доп.
М.: Юрид.
лит., 1989.
С.
15.
2 См., например: Матузов И.И.
Лекция 21.
Правовые отношения //Теория государства и права.
Курс лекций /Под ред.
Н.И.
Матузова и A.Q.
Малько.
М.: Юристъ, 1997.
С.
496-497.

[Back]