|
по данным 1910 года, на наем квартиры 100 рублей и 284 рубля 92 копейки на служебные разъезды . При расследовании преступления на месте его совершения следователи вынуждены были обращаться за жильем к местной сельской полиции, которая не имела возможности выделить удобное помещение в деревне. Маломальски зажиточные домовладельцы, особенно из мещан или купцов, не пускали в свои дома следователя, избегая беспокойства. Приходилось селиться в общей избе с семейством домовладельца, что могло нежелательно отразиться на ходе следствия из-за присутствия посторонних людей. Труднее было получить помещение в холодное время для вскрытия трупа умершего, поскольку из-за суеверия никто не соглашался предоставить помещение в своем доме, а предоставляемые в таких случаях крестьянские бани были неудобны для проведения следственных действий, а перевозить мертвые тела в волостное правление не всегда было возможно, так как они находились далеко от места события. При волостных правлениях не было соответствующих помещений. Население отвыкло от натуральных повинностей и относилось враждебно к отводу квартиры в деревнях. Следует отметить, что следователи часто жили очень замкнуто. Со стороны товарищей судей они видели холодный и бездушный индифферентизм, со стороны служебной карьеры полное отсутствие надежд на какое-либо повышение. Хотя, старые владимирские следователи были меньше всего отмечены формализмом и вялостью. В архиве сохранились некоторые личные дела судебных следователей. Мы решили рассмотреть более подробно биографии некоторых из них, а именно тех, фамилии которых указаны в отчетном документе: «Дмитрий Иванович Беляков, околоточный надзиратель-помощник заведующего конной полицейской стражей местечка Никольского, Покровского уезда, родился 26 октября 1882 года, чина не имеет, имеет серебряную медаль, получает: жалование 284 р. 92 к., столовых 284 р. 92 к. и квартирных 1ГАВО. Ф. 986. Оп. 2. д. 16. Л. 11-12 |
рублей 66 копеек на служебные разъезды . При расследовании преступления на месте его совершения следователи вынуждены были обращаться за жильем к местной сельской полиции, которая не имела возможности выделить удобное помещение в деревне. Мало-мальски зажиточные домовладельцы, особенно из мещан или купцов, не пускали в свои дома следователя, избегая беспокойства. Приходилось селиться в общей избе с семейством домовладельца, что могло нежелательно отразиться на ходе следствия из-за присутствия посторонних людей. Труднее было получить помещение в холодное время для вскрытия трупа умершего. «Всегда вскрытие невозможно на открытом воздухе, т. к. в простонародии даже из суеверия никто не согласиться дать для этого помещения в своем жилом доме, а вскрытие в черных тесных крестьянских банях положительно неудобно и невыгодно для успешности следствия. Перевозка мертвых тел в волостное правление и перевозка в них следствия не всегда возможны, в случае отдаленности их от места события и по другим причинам» читаем мы в документах обревизования. При волостных правлениях не было соответствующих помещений. Население отвыкло от натуральных повинностей и относилось враждебно к отводу квартиры в деревнях. Только в селах Диево-Городище и Осеневе имелись постоянные, так называемые казенные квартиры для приезжих чиновников, нанимаемые обществом крестьян этих сел, говорится в документе3. Следует отметить, что следователи часто жили очень замкнуто. Анализируя ситуацию, сложившуюся в ярославском судебном ведомстве, товарищ прокурора в своем отчете писал: «Положение следователей весьма печально. Со стороны товарищей судей они видят холодный и бездушный индифферентизм. Со стороны служебной карьеры полное отсутствие надежд на какое-либо повышение (примеры: господа Лебедев, Шатковский, Тверицкий). Для человека трудолюбивого, несшего лямку следователя 10-20 лет обидно видеть, как вакантные места членов суда занимаются чужими для округа ли1ГАЯО. Ф. 346. Оп. 7. Д. 561. Л.134. 2ГАЯО. Ф. 346. Оп. 7. Д. 561. Л.135. 3ГАЯО. Ф. 346. Оп. 1. Д. 368. Л. 40-41. 104 |