|
что включение в систему советских экономических отношений сопровождалось формированием новых общественных, духовных и экономических связей, причем установление социальных и духовных связей, как правило, сильно отставало от установления связей экономических. К началу 1950-х гг. положение дел в Поволжье и Приуралье обстояло таким образом, что они были ориентированы на выполнение плана хлебозаготовок любыми средствами. Одним из наиболее «популярных» среди уполномоченных методов было «письмо товарищу Сталину», содержащее повышенные социалистические обязательства и «клятву» в их исполнении. Проект такого «письма» от колхозников какой-либо области, как правило, спускался сверху от обкома и облисполкома. В лучшем случае проект изучался и обсуждался в районном исполкоме Совете или райкоме партии с председателями сельсоветов и некоторыми председателями колхозов. Складывалась ситуация, при которой «письма» Сталину о подъеме урожайности, животноводства колхозов и выполнении государственных обязательств исходили не от сельских тружеников, которые знакомились с уже готовым текстом на колхозном собрании, а местного партийного и колхозного начальства; Когда письмо появлялось в печати, то его выполнение становилось обязательным. Пользуясь этим, руководители районов и областей жестко карали тех, кто не выполнял этих предписаний. По подсчетам В. П. Попова, в 1945 г. было осуждено 5 757 председателей колхозов, в 1946 г. 9511. В некоторых регионах осуждено было от четверти до половины всех руководителей204. Множество председателей и бригадиров колхозов были посажены в тюрьмы только за то, что они не выдавали зерно сверх 15% от сдачи государству, стремясь удовлетворить минимальные потребности голодающих колхозников, не могущих выполнять даже легкие работы. Немало руководителей районов и областей проявляли ретивость в исполнении принятых решений и выкачивали хлеб из колхозов, бросая порой колхозников на произвол судьбы. В результате преобладающее большинство колхоз204 Попов В. П. Крестьянство и государство (1945-1953) // Исследования новейшей русской истории. Париж, 1992. № 9. С.41,42. 89 |
106 устройству агрономов, зоотехников, ветеринарных врачей и землеустроителей, работающих в сельском хозяйстве и проживающих в сельской местности».144 Льготы, предоставленные этой категории населения, по сути, закрепили имущественную дифференциацию в деревне. Проект' предусматривал для новой сельской элиты увеличение приусадебных участков с 0,15 га до 0,25 га, освобождение хозяйств этой категории от поставок картофеля государству, значительные надбавки в зарплате и специальное распределение промышленных товаров. Зоотехникам, ветеринарам и землеустроителям предоставлялись кредиты на строительство жилья и развитие хозяйства, им разрешалась покупка одной коровы. Е. Стариков писал: «Маргинал, просто говоря, «промежуточный» человек. Классическая, так сказать, эталонная фигура маргинала человек, пришедший из села в город в поисках работы: уже не крестьянин, еще не рабочий; нормы деревенской субкультуры уже подорваны, городская субкультура еще не усвоена».145 Руководство страны сознательно использовало главный принцип маргинальности разрыв социальных связей, с целью включения крестьян в систему советских экономических отношений. Закономерно, что это включение сопровождалось формированием новых общественных, духовных и экономических связей, причем установление социальных и духовных связей, как правило, сильно отставало от установления связей экономических. 144 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 45. Д. 740. Л.91. 145 Стариков Е. Маргиналы, или размышления на старую тему: «Что с пами происходит?»//Знамя. 1989. № 10. С. 133. |