|
22 проявлениями, значительно расширяя представление о конечных результатах деятельности массовидных объединений. И хотя гносеологический статус коллективного сознания им не вполне четко определен, тем не менее, можно сделать вывод о том, что автор связывает его прежде всего с особым функциональным предназначением. Так, например, он подчеркивает, что коллективное сознание составляет определенную часть психической жизнедеятельности общества, что обусловливает его специализированные функции. Оно служит не столько способом накопления информации о внешнем мире, сколько способом накопления информации о факте совместного существования человечества в данном мире. Таким образом, Э.Дюркгейм вводит принципиально новое основание для оценки результатов познавательного процесса. Эти результаты исследуются не с точки зрения их истинности или ложности (степени их адекватности социальной действительности), но в зависимости от той функциональной роли, которую они выполняют в жизнедеятельности индивида и общества. Такое понимание коллективного сознания придает последнему явно социальную окраску. Не случайно, сам автор неоднократно подчеркивает, что коллективное сознание имеет непосредственное отношение к сфере политики. Политическая власть, по логике рассуждений Э.Дюркгейма, становится символом общего сознания, его живым выражением в глазах всех. Присущая коллективному сознанию жизнь сообщается ей (политической власти). Она участвует в создании авторитета, благодаря которому власть господствует над сознанием и отсюда проистекает ее сила. Несмотря на то, что исследователь детально не развивает представления о механизмах взаимосвязи коллективного сознания и политической власти, его концепция представляется важной предпосылкой обоснования возможных методологических принципов анализа подобного рода проблем. Фактически в работах Дюркгейма |
Фактор социальной обусловленности коллективного сознания позволяет рассматривать его как феномен, занимающий особое место в системе познавательной деятельности людей. Э.Дюркгейм не ограничивает коллективное сознание сугубо аффективными проявлениями, значительно расширяя представление о конечных результатах деятельности массовидных объединений. И хотя гносеологический статус коллективного сознания им не вполне четко определен, тем не менее, можно сдшппъ вывод о том, что автор связывает его прежде всего с особым функциональным предназначением. Так, например, он подчеркивает, что коллективное сознание составляет определенную часть психической (в широком смысле) жизнедеятельности общества, что обусловливает его специализированные функции. Оно служит не столько способом накопления информации о внешнем мире, сколько способом накопления информации о факте совместного существования человечества в данном мире. Таким образом, Э.Дюркгейм вводит принципиально новое основание для оценки результатов познавательного процесса. Эти результаты исследуются не с точки зрения их истинности или ложности (степени их адекватности социальной действительности), но в зависимости от той функциональной роли, которую они выполняют в жизнедеятельности индивида и общества. Такое понимание коллективного сознания придает последнему явно социальную окраску. Не случайно сам автор неоднократно подчеркивает, что коллективное сознание имеет непосредственное отношение к сфере политики. Политическая власть, по логике рассуждений Э.Дюркгейма, становится символом общего сознания, его живым выражением в глазах всех. Присущая коллективному сознанию жизнь сообщается ей (политической власти). Она участвует в создании авторитета, благодаря которому власть господствует над сознанием и шеюда проистекаетее сила. Несмотря нато, что исследователь детально не развивает представления о механизмах взаимосвязи коллективного сознания и политической власти, 39 его концепция представляется важной предпосылкой обоснования возможных методологических принципов анализа подобного типа проблем. Фактически в работах Дюркгейма впервые наметаются контуры «двойного измерения» социальной реальности, то есть совмещения в исследовательском анализе невидимых субъективных характеристик деятельности людей с институционально выраженными и организационно закрепленными связями и отношениями, существующими в человеческом обществе. Этот факт заслуживает, на наш взгляд, особого внимания, поскольку задает «методологическиеориентиры» для анализапоставленной здесь проблемы.1 Одна из наиболее конструктивных попыток движения в этом направлении представлена также российской философской и социологической мыслью. Речь идет прежде всего об исследованиях 60-80-х гг. двадцатого столетия, в которых впервые использовался термин «массовое сознание» для обозначения одной из самостоятельных разновидностей субъективной практики. Исходная методологическая установка данной традиции связана с представлением о возможной двухплановой концептуализации общественного сознания. Общественное сознание рассматривается как мир идеальных сущностей, отражающих, с одной стороны, глубинные связи бытия, в том числе вторичность самого идеального, с другой стороны, как мир явлений этих сущностей, где глубинные закономерности как бы отступают на задний план, но появляются характеристики, позволяющие получить целостное представление о процессе развертывания коллективных форм человеческой субъективности. В первом случае субъективная деятельность рассматривается в гносеологическом и онтологическом аспектах. Речь идет об идеальном как о субъективном отражении объективного мира, т.е. идеальность возникает в отражательном отношении субъекта к объекту. Внимание обращается на адекватность отражаемого содержания объективной действительности, в связи с чем вводится понятие уровней к форм общественного сознания. Во втором 1См.: Дюркгейм Э. О разделенияобщественного труда. Методсоциологии. М., 1991. С.80 85. 40 |