|
повиновении. Но каждый сверх того обязуется клятвенно, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять все права и преимущества, принадлежащие самодержавию, силе и власти государя. Но и это еще не все: обязуются споспешествовать всему, что может касаться верной службе государю и государственной пользе. Обязуются не только благовременно объявлять обо всем, что может принести вред, убыток и ущерб государю, но все это “всякими мерами отвращать и не допущать тщатися”. Здесь подданный, повинующийся, и гражданин, деятельный участник, не разделяются, а неразрывно сливаются»13. Убедительно раскрыли ряд сторон психологического отношения русского народа к праву славянофилы. В частности, К.С. Аксаков в знаменитой записке «О внутреннем состоянии России» (1855) отмечал, что «Россия никогда не обоготворяла права, никогда не верила в его совершенство, совершенства от него не требовала», она «смотрела на него как на дело второстепенное, считая первостепенным делом веру и спасение души»14. Важной особенностью правовой культуры России является идея «симфонии», неразрывной связи дел мирских и небесных, государства, права и церкви, идущая из Византии. «Симфония» лишала церковь самостоятельности, возможности критического отношения к светской власти. По замечанию H.H. Алексеева, в лице иосифлян церковь сама давалась в руки государству15. Степень зависимости церкви от государства возрастала, и реформа Петра I явилась логическим завершением этого процесса. С другой стороны, речь шла о создании правоверного государства, «государства правды». Это означало наделение государства религиозной миссией, церковное благословение его действий. В то же время на государство распространялся религиозный принцип безучастного отношения к мирской жизни, признание невозможности совершенства в этом мире и, как 13 Там же. С. 616. 14 Мартышин О.В. Указ. соч. С. 24. 15 Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998. С. 87. |
генотипу не существовало оппозиции «общество личность», поскольку противоречия между этими двумя уровнями социального бытия, коллизии между индивидом и социальным целым совершенно однозначно разрешались a priori в пользу целого. Системоцентристский генотип российской цивилизации и соответствующий ему менталитет полностью определяли характер господствовавших в обществе правовых отношений. Правосознание россиянина сводилась преимущественно к знанию им своих обязанностей. Убежденный монархист М. Н. Катков так писал об этом: «...у русского есть больше чем политические права: у него есть политические обязанности» . От подданного Российской империи требовалось содействие верховной власти, что выражалось в его присяге на верность государю. При этом следует подчеркнуть, что подданный именно обязан приносить присягу, а не просто делать это добровольно. О целом комплексе правовых обязанностей, влекущих за собой принятие присяги, правовед начала XX в. JI. А. Тихомиров пишет следующее: «Присягают, во-первых, в верности и повиновении. Но каждый сверх того обязуется клятвенно, по крайнему. * . *1 . т • * • Ь А Ш 1. * Л г . .с . вг I* I . разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять все права и преимущества, принадлежащие самодержавию, силе и власти государя. Но и это еще не все: обязуются споспешествовать всему, что может касаться верной службе государю и государственной пользе. Обязуются не только благовременно объявлять обо всем, что может принести вред, убыток и ущерб государю, но все это «всякими мерами отвращать и не допущать тщатися». Здесь подданный, повинующийся, и гражданин, деятельный участник, не разделяются, а неразрывно сливаются» . против личности. М.,1994. С. 20. 83 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. СПб.,1992. С. 615. 84 Там же. С. 616. 96 Убедительно раскрыли ряд сторон психологического отношения русского народа к праву славянофилы. В частности, К. С. Аксаков в знаменитой записке «О внутреннем состоянии России» (1855) отмечал, что «Россия никогда не обоготворяла права, никогда не верила в его совершенство, совершенства от него не требовала», она «смотрела на него как на дело второстепенное, считая первостепенным делом веру и спасение 85 души» . Важной особенностью правовой культуры традиционной России была идея «симфонии», неразрывной связи дел мирских и небесных, государства, права и церкви, идущая из Византии. «Симфония» лишала церковь самостоятельности, возможности критического отношения к светской власти. По замечанию Н. Н. Алексеева, в лице иосифлян церковь сама давалась в руки государству . Степень зависимости Церкви от государства возрастала, и реформа Петра I явилась логическим завершением этого процесса. С другой стороны, речь шла о создании правоверного государства, «государства правды». Это означало наделение государства религиозной миссией, церковное благословение его действий. В то же время на I • * " 1 государство распространялся религиозный принцип безучастного отношения к мирскои жизни, признание невозможности совершенства в этом мире, презюмирующее неизбежность несовершенства. Тот же подход распространялся и на право. Как подчеркивал К. С. Аксаков, его не обоготворяли. Вера, правда, справедливость ставились религиозным сознанием сознанием русского народа выше закона, что посвоему верно, но в то же время легко может привести к правовому нигилизму, к желанию действовать на основе высших критериев и 87 соображений в сфере, где должны царить законы . Сакрализация 85 86 Мартыгиин О. В. Указ. соч. С. 24. Алексеев H. Н. Русский народ и государство. М., 1998. С. 87 87 Мартышип О. В. Указ. соч. С. 25. 97 |