|
79 оказывал обратное разрушительное влияние на культуру, поскольку в периоды общественных кризисов «губил... самое нравственность». Вершина национального духа, русская моральная философия страдала в этом смысле дефицитом правопонимания, будучи при этом парадоксальным образом предельно этикоцентричной. Российская традиция культивировала соборность, затем коллективность, потому этические нормы не скоро начнут поощрять соревновательность, исключительность, как они и сегодня не одобряют социальное расслоение и дифференциацию возможностей разных людей и групп. Для того чтобы новая норма и соответствующая ей практика прижились, необходима санкция самого авторитетного общественного субъекта —государства —и постоянная протекция его органов, а все это, в свою очередь, невозможно без преемственности, основанной на выверенной и стимулирующей социальную конкурентность законодательной базе19. Более того, для русского национального этноса в силу религиозной традиции было свойственно и даже вошло в архетипические пласты сознания коллективное, соборное бытие человека, не отделявшего свою личность, индивидуальность от сообщества. В России складывались особые отношения собственности и, соответственно, особое определение собственником «себя» как субъекта, которому нечто принадлежит. «Право, правовая культура экономически связаны с индивидуальной собственностью, а идеологически, точнее, духовно с осознанием человеком своей индивидуальности, самостоятельности, собственной сущности»20. Эта «самостность», а основанная на собственности, которая относительно эмансипирует индивида от власти государства, не была выработана в русском крестьянине, отсюда и пошла массовая культура, которая поддерживала соответствующие «инфантильные» нормы и эталоны социального поведения зависимых от 19 Палазян A.C. Правовое поведение личности в условиях становления гражданского общества в современной России: Дис. ... канд. филос. наук. Ростов н/Д, 2002. С. 63. 20 Семитко А.П. Русская правовая культура: мифологические и социально-экономические истоки и предпосылки //Государство и право. 2003. № 10. С. 110. |
Известный исследователь Э. Ю. Соловьев пишет об этом так: «Высокие состраданию любви, прощению, терпению, самоотвержению) давно получили всемирное признание. Но было бы благодушием не видеть их неприглядной оборотной стороны, а именно давнего и острого дефицита правосознания, который в сфере самих моральных отношений выражал себя, прежде всего как и О отсутствие уважения к индивидуальной нравственной самостоятельности (автономии) и как упорное сопротивление идее примата справедливости над состраданием» . Он совершенно справедливо отмечает, что дефицит правосознания оказывал обратное разрушительное влияние на культуру, поскольку в периоды разрушительное влияние на культуру, поскольку в периоды общественных кризисов «губил... самое нравственность». Русская моральная философия страдала в этом смысле дефицитом правопонимания, будучи, парадоксальным образом, при этом предельно этикоцентричной. С другой стороны, иррационально-эмотивный характер российского правопонимания, возможно, еще не означает, что последнее чуждо рациональности. Новым, и пока дискуссионным выводом, который имеет теоретико-методологическое значение для анализа правосознания и правовой культуры современного российского общества, является признание «вариативной» рациональности самого права. Эта идея, возникшая под влиянием методологической парадигмы постмодерна, сопряжена с обращением к национальному социокультурному опыту в поисках своеобразной неформальной логики формирования права, чутко О воспринимающей национальную традицию и национальную интуицию. «Живой организм, и право особенно, оказываются подвластными всей своей истории, которая при ближайшем рассмотрении постоянно обнаруживает неизведанные пласты, уводящие все дальше от простой причинности. Уже хотя бы поэтому мы должны задуматься о содержании той рациональности, в 49 Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991. С. 230. 72 общественных кризисов «губил... самое нравственность». Вершина национального философского духа, русская моральная философия страдала в этом смысле дефицитом правопонимания, будучи, парадоксальным образом, при этом предельно этикоцентричной. Идея справедливости, господствующая в народном сознании, парадоксальным образом, превращалась в тотальную несправедливость в практике государственных органов. Российская традиция культивировала соборность, затем коллективность, потому этические нормы не скоро начнут поощрять соревновательность, исключительность, как они и сегодня не одобряют социальное расслоение и дифференциацию возможностей разных людей и групп. Для того чтобы новая норма и соответствующая ей практика прижилась, необходима санкция самого авторитетного общественного субъекта государства и постоянная протекция его органов, а все это, в свою очередь, невозможно без преемственности, основанной на выверенной и стимулирующей социальную конкурентность законодательной базе . Более того, для русского национального этноса в силу религиозной традиции V * І было свойственно и даже вошло в архетипические пласты сознания* С . . . . . А ц коллективное, соборное бытие человека, не отделявшего свою личность, индивидуальность, от сообщества. В России складывались особые отношения собственности и, соответственно, особое определение собственником «себя» как субъекта, которому нечто принадлежит. «Право, правовая культура экономически связаны с индивидуальной собственностью, а идеологически, точнее, духовно с осознанием человеком своей индивидуальности, самостоятельности, собственной сущности» . Эта 9 Палазян А. С. Правовое поведение личности в условиях становления гражданского общества в современной России: Дис.... на соиск. учен. степ, канд. филос. наук. Ростов н/Д, 2000. С. 63. 91 Семитко А. П. Русская правовая культура: мифологические и 99 «самостность», основанная на собственности, которая относительно эмансипирует индивида от власти государства, не была выработана в русском крестьянине, отсюда и пошла массовая культура, которая поддерживала соответствующие «инфантильные» нормы и эталоны социального поведения зависимых от государства субъектов. В такой канве продолжала развиваться традиция социальной адаптации и включения представителей все новых российских поколений в социальную сферу. Процесс формирования российской правовой культуры развивался в рамках оппозиции права и морали, причем побеждала, в отличие от западноевропейских традиций, мораль. В представлениях наиболее блестящих русских мыслителей этот факт отразился в полной мере. У Б. Н. Чичерина право олицетворяет и ограничивает законом внешнюю, социальную свободу человека, а вот внутренняя его свобода регулируется нравственностью и религиозной верой. М. М. Ковалевский исходил из требований общественной солидарности и вытекающей из нее идеи долга, который и определяет все личные права. Н. М. Коркунов отделял право от как отношения,• * регулирующие Ь " ч •* , ь столкновения общественных интересов и права и обязанности субъектов, 92 вступающих в правоотношения . Л.И. Петражицкий считает, что неразвитое правосознание является причиной многих недостатков русского характера. Отечественная юриспруденция подходила к праву с точки зрения общечеловеческих ценностей, выработанных цивилизацией, на основе которых в принципе возможно создание идеала общественного устройства. Особое значение придавалось положению о том, что человеческой природе изначально присущи определенные этические принципы, исконные правовые социально-экономические истоки и предпосылки // Государство и право. 1992. № ю. С. 110. Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода // Государство и право. 1998. № 8. С. 114. |