|
82 творчестве пренебрегает интересами собственного народа, а чиновники усердно формируют подзаконное пространство для своей корпоративной (иногда и корыстной) инициативы. А.И. Герцен, анализировавший данную проблему, считал, что «правовая необеспеченность, искони тяготевшая над 4 народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем* всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство»25. То есть низкий уровень правовой культуры масс обусловлен низким качеством законодательства, и такое положение дел «развращает» правоприменителей, которые не видят смысла рафинированно следовать нормам права в обществе, где этим нормам придается только декларативное значение. В России никогда народ не чувствовал и не осознавал себя живущим в едином для всех правовом поле, и, конечно же, не верил в правовое государство. Привычную для России систему бесправия народ характеризовал в известных поговорках: «С сильным не судись, с богатым не рядись», «Закон, что дышло» и т.д.26 Современные юристы (B.C. Нерсесянц) приходят к иным теоретическим выводам, обосновывая, в частности, методологический принцип, состоящий в том, что «закон (позитивное право) должен быть правовым, но не моральным, религиозным и т.д. Морализация закона столь же ошибочна и вредна, как и узаконение (огосударствление) морали»27. А вот представители философии права (Э.Ю. Соловьев) поддерживают истинно российскую традицию: «Правосознание нельзя понимать как простое отражение господствующих законов и установлений, как повседневную “юридическую компетентность”. Правосознание существует до и независимо 25 Герцен А.И. Собр. соч. М., 1950. Т. 7. С. 251. 26 Гражданское общество, правовое государство и право («круглый стол» журналов «Государство и право» и «Вопросы философии»). С. 28. 27 Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода. С. 116. |
начала, выполняющие в обществе регулирующую функцию. Поэтому право представало как нравственность. Видные представители русской культуры ХУШ-Х1Х вв. своим творчеством транслировали правовой инфантилизм, ибо даже в интерпретации такого выдающегося философа, как В. С. Соловьев («Оправдание добра»), правовые нормы представали как некие формализованные нравственные нормы, причем запретительного характера. Поэтому в целом нельзя не согласиться с выводом о том, что «философия права в точном смысле этого слова в нашем культурном наследии попросту отсутствует. Обыденное российское правосознание с подозрением и неприязнью относится к законным установлениям, власть в своем законодательном творчестве пренебрегает интересами собственного народа, а чиновники усердно формируют подзаконное пространство для своей корпоративной (иногда и корыстной) инициативы. А. И. Герцен, анализировавший данную проблему, считал, что «правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливостьА • • • * * . . * ^ V •; *: 4 * * , ; . . . • г •• и . 1 у ; ■*. •! .! ? •. ч Ч одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство» . То есть негативная правовая культура масс обусловлена низким качеством законодательства, и сама она развращает правоприменителей, которые не видят смысла рафинированно следовать нормам права в обществе, где этим нормам придается только факультативное значение. 93Герцен А. И. Собр. соч. М., 1950. Т. 7. С. 251 Отказ от эволюционного пути привел к возрождению давно забытых феноменов политической жизни России. 1991 и 1993 гг. продолжили традицию дворцовых переворотов XVIII в., напомнили о событиях 1964 г. Двоевластие 1993 г. дало право утверждать о подобии этого явления событиям 1917 г. и борьбе с самозванством в царской России. В «запаздывании законодательства» в современной России можно усмотреть подобие с пореформенной Россией XIX в. Периодам коренной ломки правосознания на Руси соответствовали так называемые пьяные периоды. Первый имел место после свержения монголотатарского ига, второй после отмены крепостного права, третий в период сплошной коллективизации. В настоящее время мы наблюдаем четвертый. В это время по сравнению с предыдущими периодами наблюдается всплеск преступности. Отмеченные выше процессы способствуют формированию своеобразных их оценок массовым экономическим сознанием, политическим и нравственным. Влияние этих оценок на правосознание нельзя недооценивать. Перечисленные подобия современной общественной жизни 'V * ‘ Г . . 1. ; « . • имевшим место ранее «включают» механизм «эффекта матрешки». Поэтому и сегодня российское правосознание оправдывает «использование любых средств, вплоть до применения самого жесткого вооруженного насилия» , что в принципе противоречит идеям, заложенным в Конституции РФ. Современные юристы (В. С. Нерсесянц) приходят к теоретическим выводам, в частности, обосновывая методологический принцип, состоящий в том, что «закон (позитивное право) должен быть правовым, но не моральным, религиозным и т.д. Морализация закона столь же ошибочна и 07 вредна, как и узаконение (огосударствление) морали» . А вот представители 96 Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения перераб. и доп. М.: Изд-во «Норма», 2002. С. 412. 97 Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода // 104 философии права (Э.Ю. Соловьев) поддерживают истинно российскую традицию: «Правосознание нельзя понимать как простое отражение господствующих законов и установлений, как повседневную «юридическую компетентность». Правосознание существует до и независимо от наличных законоуложений. Оно обладает достоинством правовой совести, активным, нормологическим, идеально-критическим темпераментом «естественного 98 права» . В России никогда народ не чувствовал себя и не осознавал себя живущим в едином для всех правовом поле; и, конечно же, не верил в правовое государство. Привычную для России систему бесправия народ характеризовал в известных поговорках: «С сильным не судись, с богатым не рядись», «Закон, что дышло» и т.д. Петра Великого право в России отождествлялось с волей царя, либо генерального секретаря, а не с правовыми нормами. Российская монархия исходила из того, что принцип самодержавия стоит выше любого принципа власти, поэтому она, отказываясь кодифицировать основанное на общей теории права правовые нормы, сама издавала законы N ' . , * ' I для решения каждой проблемы. Существенной особенностью российской правовой культуры является слабость и поверхностный характер либеральных традиций. В условиях самодержавия они и не могли сложиться, окрепнуть и пустить корни в народе. Если не принимать в расчет «самодержавного либерализма» в определенные периоды царствований Екатерины II, Александра I и Александра II, русский либерализм формировался как интеллигентское течение мысли в 40 70-е гг. XIX в. Его культурный уровень был, бесспорно, высок, потому что в ряды либералов входили сливки русской университетской профессуры. Тем не менее он был деформирован Государство и право. 1998. № 8. С. 116. 98Там же. 105 |