|
нию на нужды губернского и уездных земств по Калужской губернии сборов на 868.817 рублей. Из них взысканию с земель и других недвижимых имуществ подлежало 636.117 рублей. Остальное предполагалось покрыть сборами с патентов и торговых документов, остатками от смет прежних лет, процентом с капиталов богоугодных заведений, платой за пользование в больницах и т.д. Уездные и губернские сметы и раскладки подлежали рассмотрению и утверждению губернатора (ст. 82 Положения о земских учреждениях 1890 г.). Но не только это ограничивало самостоятельность земства в финансовой сфере. Ст. 97, п. 1 Устава о земских повинностях установила впредь до определения предельности земского обложения (закон о котором был принят в 1900 г.), что земские сборы с недвижимых имуществ не могут быть повышаемы более, чем на 3% в год. Земство не имело собственной принудительной власти, а потому по постановлению губернского земского собрания составлялись недоимочные реестры и представлялись полиции для взыскания недоимок. Ни одна смета и раскладка не могла приниматься без утверждения губернатора или министра наиболее контролируемой со стороны правительства сферой земской деятельности. В действительности никакие либеральные начала организации самоа управления не смогли бы обеспечить земству большей пользы, чем предоставление права добывания и расходования необходимых средств, которое * имело место. Право сбора с населения налогов, принадлежавшее земству, приводило к противоречию его реального положения с очерченным в законе полоI жением общественно-хозяйственного союза, юридического лица частногоi t права, органы которого не были включены в систему органов государствен-✓ ной власти. Но этим указанное противоречие не исчерпывалось. Условия деятельности земского самоуправления определялись не только властными полномо |
подлежало 636.117 рублей. Остальное предполагалось покрыть сборами с патентов и торговых документов, остатками от смет прежних лет, процентом с капиталов богоугодных заведений, платой за пользование в больницах и т.д. Наш вывод заключается в том, что нельзя говорить о собственной системе земских финансов в смысле существования особых “земских повинностей”. Под земскими повинностями понимался местный государственный налог, существовавший задолго до введения земских учреждений. Деление земских расходов на обязательные и необязательные существовало потому, что земство получало в свое распоряжение часть этого налога, и государство считало себя вправе указывать земству обязательные статьи расходов. Уездные и губернские сметы и раскладки подлежали рассмотрению и утверждению губернатора (ст. 82 Положения о земских учреждениях 1890 г.). Но не только это ограничивало самостоятельность земства в финансовой сфере. Ст. 97, п. 1 Устава о земских повинностях установила впредь до определения предельности земского обложения (закон о котором был принят в 1900 г.), что земские сборы с недвижимых имуществ не могут быть повышаемы более, чем на 3% в год. Земство не имело собственной принудительной власти, а потому по постановлению губернского земского собрания составлялись недоимочные реестры и представлялись полиции для взыскания недоимок. Ни одна смета и раскладка не могла приниматься без утверждения губернатора или министра внутренних дел. Таким образом, сфера земских финансов была наиболее контролируемой со стороны правительства сферой земской деятельности. В действительности никакие либеральные начала организации самоуправления не смогли бы обеспечить земству большей пользы, чем предоставление права добывания и расходования необходимых средств, которое имело место. Право сбора с населения налогов, принадлежавшее земству, приводило к противоречию его реального положения с очерченным в законе положением общественнохозяйственного союза, юридического лица частного права, органы которого не были включены в систему органов государственной власти. Но этим указанное противоречие не исчерпывалось. Условия деятельности земского самоуправления определялись не только властными полномочиями, предоставленными его органам в силу необходимости, но и кругом дел, предоставленных их ведению. Положение 1864 г. определяло предметы ведения земства как дела, относящиеся к местным хозяйственным пользам и нуждам. Ст. 2 давала подробное перечисление дел, подлежащих ведению земских учреждений. Среди них: заведование имуществами, капиталами и денежными сборами земства, устройство и содержание принадлежащих земству зданий, сооружений и путей сообщения, меры обеспечения народного продовольствия, заведование земскими благотворительными заведениями, управление делами взаимного земского страхования имуществ, попечение о развитии местной торговли и промышленности, участие в хозяйственном отношении в попечении о народном образовании, о народном здравии и о тюрьмах, участие в делах о почтовой повинности и др. Мы видим, что закон весьма неопределенно в терминологическом смысле указал отношение земских учреждений к различным предметам их ведения, говоря то о “заведовании”, то об “устройстве и содержании”, то об “участии в попечении”, то об “участии в делах”. Тем не менее, систематизировав эти употребленные в законе понятия, можно сделать вывод, что все дела, находящиеся в ведении земских учреждений, могли быть поделены на две категории: 1) те, по которым земство могло принимать решения самостоятельно (сюда относились дела, по которым земским учреждениям предоставлялось право “заведования”, “устройства и содержания”) и 2) те, по которым земству принадлежало право лишь содействовать “правительственной деятельности” (право “участия в попечении” и “ воспособл ения “). Соответственно этому делению распределялась и степень власти, предоставленной законом 1864 г. органам земского самоуправления. Земские учреждения не имели права непосредственного принуждения частных лиц. Если появлялась I необходимость в таких мерах, земство должно было обращаться к содействию полицейских органов (статьи 127, 134, 150). Лишение органов земского самоуправления принудительной власти являлось естественным следствием признания за земством исключительно хозяйственного характера. |