лиц, не являющихся профессиональными государственными должностными I ’ лицами, управление, которое в противоположность государственнобюрократическому, есть управление через посредство самих заинтересованных лиц" . Данное определение оказалось настолько удачным, что предложенная Еллинеком трактовка самоуправления продолжает сохраняться в германской науке по настоящее время . Русская наука XIX в. изначально пошла по пути отыскания некого наиболее общего универсального определяющего признака, свойства местного[ самоуправления, способного объяснить его сущность, характеризующего устойчивое, главное в его содержании. В частности, русским ученым удалось уйти от неопределенности в вопросе о суверенном и несуверенном политическом союзе путем выделения особенностей власти самоуправления в качестве существенного критериял • 1 изучаемого предмета. Так Н.М. Коркунов считал необходимым различать власть по собст( • венному праву и власть делегированную, осуществляемую по уполномочию.J I ь * Он указывал, что первая характерна для государства, а "местные общения"' ! I с осуществляют функции власти не по собственному самостоятельному праву,3а лишь по его уполномочию . Этот же аспект, как критерий определения власти местного самоуправления, брал за основу и Б.Э. Нольде. Власть местного самоуправления, подчеркивал он, имеет "условную самостоятельность", а • . . . ► "безусловная самостоятельность" это исключительная черта государства. Со-s ■ ■ ’ ’ ’ • ' ' 1 ответственно Нольде считал, что «условием самостоятельности власти самоf I < . . " • •• ■ ► Еллипек Г. Общее учение о государстве, право современного государства. Спб., 1908. ;; 2ХарбихЮ. Основы местного самоуправления /Пер. с нем./ /Training for Russian Public Administrators in a Market Economy. Programme Part 1/1. Step. -Bonn/Moscow, 1994' I См.: Коркунов H.M. Русское государственное право. Т. И. Часть особенная. Спб., 1909.-С. 499. |
Можно расценить это “политическое” определение как “самоуправление в широком смысле слова”. Мы видим, что признание наукой необходимости существования двух понятий самоуправления политического и юридического, служило попыткой уйдя от односторонности метода Лабанда, прийти к единству исторического и логического. Таким образом, искусственное лишение понятия самоуправления сколько-нибудь конкретного содержания, вызываемое стремлением избежать “политических” элементов в определении, не может быть признано оправданным. Если исходить из постулата, что в определении раскрывается сущность того или иного понятия, нечто устойчивое, главное в его содержании, то среди определений самоуправления, данных германской наукой права, нам кажется наиболее приемлемым определение Г.Еллинека, являвшееся наиболее распространенным в европейской литературе прошлого века: “Самоуправление есть государственное управление через посредство лиц, не являющихся профессиональными государственными должностными лицами, управление, которое в противоположность государственнобюрократическому, есть управление через посредство самих заинтересованных лиц” . Такой взгляд на самоуправление продолжает сохраняться в германской науке по настоящее время . Для российских ученых был характерен поиск некого определяющего признака, свойства местного самоуправления, способного объяснить его сущность, нечто устойчивое, главное в его содержании. Может быть признана довольно успешной попытка российских правоведов уйти от неопределенности в вопросе о суверенном и несуверенном политическом союзе путем выделения особенностей власти самоуправления в качестве существенного критерия изучаемого предмета. Профессор Н.М.Коркунов указывал, что “местные общения” осуществляют функции власти не по собственному самостоятельному праву, а лишь по уполномочию государства . На эту же “условную самостоятельность” власти местного самоуправления в отличие от “безусловной самостоятельности” власти государства указывал Б.Э.Нольде: “Условием самостоятельности власти самоуправления является или дарование таковой государством или допущение ее последним” . На характере власти местного самоуправления делали акцент и другие ученые. В энциклопедическом словаре Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона в статье В.Водовозова выделялись в качестве специфики самоуправления два основных момента: несуверенность власти местного самоуправления и иной, нежели у центральных властей, источник ее. Указывалось, что местное самоуправление получает власть не от всего народа, и не “милостью божией”, а от местного общества . Большинство русских ученых исследовало самоуправление не как некое отвлеченное явление, а основываясь на конкретноисторических условиях существования последнего. Мы можем исчислять историю науки о самоуправлении в России, начиная с момента принятия Положения о губернских и уездных земских учреждениях от 1 января 1864, когда у нее появился предмет исследования. В законодательстве России XIX в. термин “самоуправление” не употреблялся. Возможно, это объясняет тот факт, что первые исследователи оперировали не этой дефиницией, а понятием “децентрализация”. Децентрализация рассматривалась как перенесение известной власти на места, ближе к гражданам, и переход ее “из рук администрации чиновной в руки выборных собраний” . Но и основным признаком местного самоуправления считалось наличие электоральной системы при организации органов, так как подобная система отсутствовала в организации иных властных структур России середины прошлого века. Исходя из конкретного положения создаваемого в России местного самоуправления делался вывод, что “наша история не могла дать никакого образца для провинциальных учреждений, потому что подобных не было в древней России” . Смешение понятий “децентрализация”, “самоуправление”, “провинциальное управление” являлось недостатком первых российских исследователей местного самоуправления, но недостаток этот перекрывался тем положительным моментом, что, пользуясь сравнительно-историческим методом, они показывали совершенную новизну созданных в России земских и городских учреждений по сравнению с дореформенным местным управлением, а исходя из этой новизны старались найти характерные признаки самоуправления. |