|
Такой подход объяснялся все тем же желанием ученыхгосударствоведов объяснить совершенно особое положение местного самоуправления в государственном механизме. Под собственными делами местного самоуправления, отличными от дел государственных, стали понимать дела местного хозяйства. Общественно-хозяйственная теория самоуправления сделала попытку опереться на содержание коммунальной деятельности, как на определяющий фактор в разграничении местного самоуправления и государственного управления. В этом случае деятельность строго хозяйственная, и с точки зрения государства будто бы безразличная, ставила самоуправляющиеся местные единицы в один ряд с частными союзами и корпорациями. Таким образом, оправдывалась их полная самостоятельность, и разрут* шалея принцип необходимости правительственного надзора за местным са-► моуправлением. Для нас эта теория представляет особый интерес, так как именно на ней основывались составители Земского положения 1864 года, определившего развитие местного самоуправления в России почти на полвека. Российские исследователи указывали, что введение новых форм управления в России было "неожиданно и круто", недостаточно продумано и подготовлено, а это привело к тому, что ни в правительстве, ни в народе не оказалось ясного представления ни о даруемых правах, ни о принимаемых обязанностях . В результате этого в глуши некоторых уездов появился "безобразный сепаратизм", стремящийся создать из каждого земского собрания независимое правительство . Исходным пунктом общественно-хозяйственной теории (как и теории свободной общины) было противопоставление местного общества государству, но основание для этого было уже иное: противопоставление общест1Васильчиков А.И. —Там же. С. 4-5г у См.: ВасильчиковА.И. О самоуправлении. С. 5.п Васильчиков А.И. О самоуправлении. С. 6. |
отождествлению самоуправления с управлением делами местного хозяйства. Такой подход объяснялся все тем же желанием ученых-государствоведов объяснить совершенно особое положение местного самоуправления в государственном механизме. Под собственными делами местного самоуправления, отличными от дел государственных, стали понимать дела местного хозяйства. Общественно-хозяйственная теория самоуправления сделала попытку опереться на содержание коммунальной деятельности, как на определяющий фактор в разграничении местного самоуправления и государственного управления. В этом случае деятельность строго хозяйственная, и с точки зрения государства будто бы безразличная, ставила самоуправляющиеся местные единицы в один ряд с частными союзами и корпорациями. Таким образом, оправдывалась их полная самостоятельность, и разрушался принцип необходимости правительственного надзора за местным самоуправлением. Для нас эта теория представляет особый интерес, так как именно на ней основывались составители Земского положения 1864 года, определившего развитие местного самоуправления в России почти на полвека. Российские исследователи указывали, что введение новых форм управления в России было “неожиданно и круто”, недостаточно продумано и подготовлено, а это привело к тому, что ни в правительстве, ни в народе не оказалось ясного представления ни о даруемых правах, ни о принимаемых обязанностях . В результате этого в глуши некоторых уездов появился “безобразный сепаратизм”, стремящийся создать из каждого земского собрания независимое правительство . Исходным пунктом общественно-хозяйственной теории (как и теории свободной общины) было противопоставление местного общества государству, но основание для этого было уже иное: противопоставление общественных интересов политическим, и признание за государством и обществом права ведать только своими собственными делами. В юридической науке впервые эти взгляды были изложены еще во второй четверти XIX в. немецким ученым Р.Молем . Он признавал за самоуправлением свои собственные цели и интересы, независимые от целей и интересов государства. Государство не может посягать на самодеятельность местного общества, а призвано содействовать осуществлению его целей. Наличие определенной сферы жизнедеятельности общины, отличной от деятельности государства, ставящей ее в один ряд с частными корпорациями, утверждал другой немецкий юрист О. Гирке . Взгляды немецких ученых, сторонников общественнохозяйственной теории, были широко известны в российских научных кругах в рассматриваемый период. Но нельзя согласиться с мнением крупного исследователя немецких теорий П.П.Гронского, считавшего, что русская юридическая наука отдала значительную дань общественно-хозяйственной теории . Сторонником последней можно считать лишь профессора В.Н.Лешкова, который утверждал, что “земские учреждения суть учреждения земства, народа, а не государства, и отвечают перед одним народом”, и что права земства составляют особую “самостоятельную систему прав, отличную от системы права гражданского, частного или государственного” . Идея существования некого “общественного права”, выдвинутая «Пешковым, была не нова, она во многом опиралась на немецкие исследования, но не была признана ни одним из крупных ученых России, а напротив, резко критиковалась . Мысль обосновать систему самоуправления как отличную от системы государственного управления при помощи идеи местности, имеющей свои интересы, отличные от интересов государственных, прослеживалась у известного исследователя земства А.И.Васильчикова. Он указывал, что во всех странах и у всех народов “кроме высших государственных и династических интересов есть еще много скромных нужд и польз, которые должны быть удовлетворены на местах совершенно независимо от политических целей и видов” . На основании этого высказывания Васильчикова причисляли к сторонникам общественной теории самоуправления . Нам кажется не безусловной такая точка зрения. Действительно то, что А.И.Васильчиков в качестве специфической черты местного самоуправления выделял его относительную самостоятельность в системе государственного управления, но он отнюдь не противопоставлял местные дела делам государственным. Васильчиков был в России одним из первых ученых, обратившихся к вопросам местного самоуправления, и оценивал он его в то время, когда еще не имело места противопоставление 41 го v. < . >v |