|
все метафоры и сравнения значительно проще, конкретнее, и в лирике не удалось пока обнаружить аналогичных им. Плотоядность брата Фомы, его моральный облик выражает фраза: «Фома рассматривал Ренату, как кот, наблюдающий пойманную мышь»254 (когда ее истерзанную и полуобнаженную сняли с дыбы). И еще: «Брат Фома засуетился, как пойманная мышь»255. В заключительной главе, как и в предисловии автора, Рупрехт не только клянется, что никогда не будет больше заниматься изучением таинственного мира, но и как кающийся грешник склоняет голову перед «черными бурями» реакции. Верный себе, он занимает опять среднюю уклончивую линию, бежит от родной страны. В переживаниях растерянного, испуганного, надломленного Рупрехта много общего, перекликающегося с настроениями буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, сочувствовавшей, заигрывавшей, а подчас принимавшей участие в русской революции 1905—1907 гг. #3.5. Основным принципом построения художественного мира в романе можно считать, таким образом, принцип антилогии двойного обоснования, излюбленный риторами и софистами256. Объективной истины в мире романа не существует; любое явление принципиально не верифицируется; важна не истина, а субъективная правда. В статье “Истины” (1901) Брюсов утверждал, что “все возможные миросозерцания равно истинны”'257. По его мнению, “в истине ценно лишь то, в чем можно сомневаться, ценная истина непременно имеет прямо противоположную, соответствующую ей истину; иначе сказать суждение, прямо противоположное истине, в свою очередь, 258 истинно . Истинно то, что человек признает теперь, сегодня, в это мгновение. Брюсову представляется важным не содержание, а способ мышления (не “что”, а “как”). Из подобной установки проистекает ряд следствий. Во-первых, Брюсов отказывается от “абсолютной”, надличностной истины; происходит ее 254Брюсов В. Огненный ангел.// Брюсов В. Собр. соч.в7тт. Т.4. С.387. 255Там же. С.388. Хейзинга И. Homo Ludeus. В тени завтрашнего дня. М.? 1992. С.174.псп ___ " Брюсов В. Я. Огненный ангел. // Брюсов В. Я. Собр. соч.: в 7тт. Т.4. С.57. 258Там же. С.57. 116 |
“Царица иль, может быть, только печальный ребенок... ” [39]), одинокой, покинутой, плачущей в безутешном горе, как женщина перед запертыми городскими воротами на картине Сандро Филиппепи [20, С.47]. У спящей Ренаты лицо может быть “нежным и невинным, как детские лица на картинах брата Беато Анжелико во Фьезоле” [20, С.ЗЗ], так что кажется невероятным, что ею еще совсем недавно владел Дьявол. (А.Белый вспоминает, что Н.Петровская «мрачная, напоминающая Эринию, женщина” могла, свернувшись на диване комочком, как “растерянная девочка”, мечтать “о таком о простом, о хорошем” [40]). У Ренаты много “ликов”, и Рупрехт сомневается, что между ними можно найти единство [20, С.176]: меняется даже ее голос, походка, лицо и мысли. Двусмысленными, двоящимися предстают образы и других героев. Мадиэль то ли ангел, то ли демон; граф Генрих простой смертный или земное * воплощение огненного ангела; граф фон Веллен “сомнительный гуманист”; Агриппа Неттесгеймский пытливый ученый или маг, алхимик; доктор Фауст шарлатан или волшебник? Наконец, сам Рупрехт опытный, мужественный, здраво мыслящий ландскнехт и путешественник, но и безумно влюбленный, безвольный человек, подчинившийся року. Основным принципом построения художественного мира в романе можно считать, таким образом, принцип антилогии двойного обоснования, из* любленный риторами и софистами [41]. Объективной истины в мире романа не существует; любое явление принципиально не верифицируется; важна не исти4 на, а субъективная правда. В статье “Истины” (1901) Брюсов утверждал, что “все возможные миросозерцания равно истинны” [20, С.57]. По его мнению, “в 9 9 U истине ценно лишь то, в чем можно сомневаться , ценная истина непременно имеет прямо противоположную, соответствующую ей истину; иначе сказать суждение, прямо противоположное истине, в свою очередь истинно” [20, С.57]. Истинно то, что человек признает теперь, сегодня, в это мгновение. Брюсову представляется важным не содержание, а способ мышления (не “что”, а “как”). Из подобной установки проистекает ряд следствий. Во-первых, Брюсов отказывается от “абсолютной”, надличностной истины; происходит ее субъективизация, психологизация, как бы “лиризация”. Во-вторых, основным становится не логическое познание, а ощущение, представление, воображение. В результате уравниваются в статусе реальное и воображаемое, нереальное, ирре•» альное, условное. Брюсов “остраняет” обыденный, “дневной” мир. Смысло |