|
370 будет” .. Помимо решения вопроса об основе мироздания, в идее о творящей воле заключен также результат поиска полного самоосвобождения. Для сологубовского “Я” Человека, единого и вечного, не существует сверхличностных сил, только маленький и робкий человек может прожить без кумира, молится, преклоняется, кучится в стадо. В едином “Я” (так напоминающем “сверхчеловека” Ф.Ницше) совпадут в тождестве, сгорят боги и герои, ангелы и демоны: “Познаем, что Бог и Дьявол одно и то же”37 . Отрицание надличностных сил порождает имморализм, ибо солипсизм восстает против “сидящего на превысоком престоле”. Сологуб говорит: “Христианство учит, что все добро от Бога, все зло от дьявола” и восклицает: “Но какое маленькое это добро!” Более того, он задается вопросом: “Почему же, однако, это — зло, а то добро? Мстящий смертию за нарушение странной заповеди разве не зол? И озаряющий человека 377 светом познания и дерзновения разве не благ?” “Я” в концепции Сологуба заняло место Бога: “Законом всякого явления положил Я претворение небытия в бытие, бытия в иное небытие и тождество всяких противоположностей...”373 Для волевой, творящей личности большей привлекательностью обладает демоническое (злое) начало, понимаемое как импульс творческой энергии. Абсолютизация духовного мира личности определила своеобразие эстетических взглядов писателя. Сознание определяет бытие (“Нет ничего в жизни, что раньше не было бы в творимой мечте”374). Поэты “ваятели жизни”; художниктворец свободен. По мнению Сологуба, не искусство подражает действительности, но жизнь подражает искусству. Жизнь лишь материал. Именно художественная энергия автора заставляет материал служить творческому замыслу375. Искусство в 376 жизненном материале выявляет “мирообъемлющие общности” . Эти люди, вышедшие из творческой фантазии, “они только и живут на земле, а вовсе не мы. Они-то и есть настоящие, подлинные люди, истинное, не умирающее население нашей планеты, прирожденные властелины наших дум, могущественные {■ 370 371 372 373 374 375 376 Соболев Л. О Федоре Сологубе и его романе. // Сологуб Ф. Творимая легенда. СПб., М., 1991. Сологуб Ф* Творимая легенда. СПб., М., 1991.С.155. Там же. С.154-155. Там же. С.151. Там же. С.209. Там же. С.182. Там же. С. 179. 145 |
мирной ответственности, соответствующей масштабу творения: “Всякий грех Мой грех, ибо все и во всем Я, и только Я, и нет иного, и не было, и не будет”. Помимо решения вопроса об основе мироздания, в идее о творящей воле заключен также результат поиска полного самоосвобождения”[18]. Для сологубовского я Человека, единого и вечного не существует сверхличностных сил, только маленький и робкий человек не может прожить без кумира, молится, преклоняется, кучится в стадо. В едином Я (так напоминающем “сверхчеловека” Ф.Ницше) совпадут в тождестве, сгорят боги и герои, ангелы и демоны: “Познаем, что Бог и Дьявол одно и то же” [19]. Отрицание надличностных сил порождает имморализм, ибо солипсизм восстает “против сидящего на превысоком престоле”. Сологуб говорит: “Христианство учит, что все добро от Бога, все зло от дьявола” и восклицает: “Но какое маленькое это добро!” Более того, он задается вопросом: “Но почему же однако это зло, а то добро? Мстящий смертию за нарушение странной заповеди разве не зол? И озаряющий Человека светом познания и дерзновения разве не благ?” [19, С.154-155]. Я в концепции Сологуба заняло место Бога (“Законом всякого явления положил Я претворение небытия в бытие, и бытия в иное небытие, и тождество всяких противоположностей...” [19, С.151]). Для волевой, творящей личности большей привлекательностью обладает демоническое (“злое”) начало, понимаемое как импульс творческой энергии. Абсолютизация духовного мира личности определила своеобразие эстетических взглядов писателя. Сознание определяет бытие (“Нет ничего в жизни, что раньше не было бы в творимой мечте” [19, С.209]). Поэты “ваятели жизни”; художник-творец свободен. По мнению Сологуба, не искусство подражает действительности, но жизнь подражает искусству. Жизнь лишь материал. Именно художественная энергия автора заставляет материал служить творческому замыслу [19, С.182]. Искусство в жизненном материале выявляет “мирообъемлющие общности” [19, С.179], и жизнь перестает казаться собранием случайных анекдотов, получает осмысленность. Великие образы искусства: Фамусов, Хлестаков, Митрофанушка, Плюшкин, Евгений Онегин, Гамлет, Дон-Кихот вот настоящие живые люди, которым подражаем мы, их бледные тени, фантомы. Эти люди, вышедшие из творческой фантазии, “они только и живут на земле, а вовсе не мы. Они-то и есть настоящие, подлинные люди, истинное, не умирающее население нашей планеты, прирожденные властелины наших дум, могущественные строители наших душ, хозяева нашей земли. Сло |