|
когда за иронически очерченной завесой случайностей сквозит “вечный мир свободы”. Символизм, как искусство философическое, “прозревает мир сущностей за миром явлений”383, соединяет “вечное, непреходящее с временным”384. Достигается такой синтез благодаря волевому творческому усилию художника. По мнению Ф.Сологуба, “для символиста нет недостойных грязных или низких предметов все может стать материалом для творчества”385. Символическое искусство не отвращается от жизни: в романах А.Белого точно изображен быт, в оо/: романах В.Брюсова история . Однако исходный жизненный материал затем философски осмысляется художником: “...образ должен обладать двойной точностью, ПОП Он должен и сам быть точным изображением, чтобы не стать образом случайным” . То есть образ должен быть типическим, и действительно, Сологуб заявляет, что “наиболее законной формой символического искусства является реализм”388. Но для Сологуба важнейшим этапом творческого процесса представляется не только типизация, но и преображение с помощью мистической иронии: “озарение ООП некрасивого и обычного, вознесение его к вершинам жизни и счастья” . Если в романах притчах Мережковского и в романах-стилизациях Брюсова существовала установка на “правдивость” истории, то романы Сологуба “творимые легенды”. Концепцированный автор в романах Сологуба не философ пророк (как у Мережковского), не переводчик, издатель, стилизатор (как у Брюсова), это “поэт”,г а ^ и э?390 вдохновенный творец, чародеи и мечтатель Анализ философских и эстетических взглядов Сологуба позволяет сделать вывод о том, что на уровне художественного сознания (то есть творческих установок) у этого писателя происходит дальнейшее развитие принципов раннего символизма, представленного романами Д.С. Мережковского и В.Я. Брюсова. Символистское миропонимание у Сологуба приобретает отчетливо экзистенциалистский характер в результате переакцентировки внимания с онтологии на антропологию; личность, отдельное “Я” рассматривается как центр всего универсума. 383Сологуб Ф. Творимая легенда. СПб., М., 1991.С. 189. 384Там же. С. 186. 385Там же. С.202. 386Там же. С. 174. 387Там же. С.165. 388Там же. С. 167. , 389Тамже.С. 199,200. •fVi 390Там же. С.260. 147 |
только Альдонса, для “лирики” только Дульцинея. В отличие от реалистического и романтического искусства, символизм должен принять и Альдонсу, и Дульцинею: “В каждом земном, грубом упоении таинственно явлены красота и восторг” [19, С.198]. Такую эстетическую позицию Сологуб называет “мистической иронией”, суть которой заключается в принятии мира, но не в обыденном, а преображенном виде, когда за иронически очерченной завесой случайностей сквозит “вечный мир свободы”. Символизм, как искусство философическое, “прозревает мир сущностей за миром явлений” [19, С.189], соединяет “вечное, непреходящее с временным ” [19, С.186]. Достигается такой синтез благодаря волевому, творческому усилию художника. Итак, по мнению Ф.Сологуба, для символиста нет недостойных, грязных или низких предметов все может стать материалом для творчества [19, С.202]. Символическое искусство не отвращается от жизни: в романах А.Белого точно изображен быт, в романах В.Брюсова история [19, С.174]. Однако исходный материал затем философски осмысляется образ жен обладать двойной точностью. Он должен и сам быть точным изображением, чтобы не стать образом случайным... Кроме того, образ должен быть взят в точном отношении его с другими предметами предметного мира, должен быть поставлен в чертеже мира на свое надлежащее место. Только тогда он будет способствовать выражению наиболее общего миропонимания в данное время” [19, С.173] т.е. образ должен быть типическим, и действительно, Сологуб заявляет, что “наиболее законной формой символического искусства является реализм” [19, С.173]. Но для Сологуба важнейшим этапом творческого процесса представляется не только типизация, но и мистической “озарение некрасивого и обычного, вознесение его к вершинам жизни и счастья” [19, С.199-200]. Если в романах-притчах Мережковского и в романах-стилизациях Брюсова существовала установка на “правдивость” истории, то романы Сологуба творимые легенды. Концепированный автор в романах Сологуба не философпророк (как у Мережковского), не переводчик, издатель, стилизатор (как у Брюсова), это “поэт вдохновенный творец, чародей и мечтатель” [19, С.160]. Краткий обзор философских и эстетических взглядов Сологуба позволяет сделать вывод о том, что на уровне художественного сознания (т.е. творческих установок) у этого писателя происходит дальнейшее развитие принциповЬ раннего символизма, представленного романами Мережковского и Брюсова. Символистское миропонимание у Сологуба приобретает отчетливо экзистен |