“трудно идти, странная усталость и тяжесть сковывают ноги; кажется, что целый век идут. И вдруг — открытая дверь, радость освобождения”595. Метаморфозы * испытывает и время: в магическом зеркале сестры видят себя седыми старухами, а затем вновь обретают молодость. После возвращения домой у сестер “полусонное настроение” , странная забывчивость. Многие критики считают этот роман одним из наиболее слабых произведений Ф.Сологуба, отмечая его эклектичность. Хенрик Баран, американский исследователь сделал вывод о том, что “новаторская сологубовская проза (относительно свободно соединявшая разнородные блоки, что так характерно для модернизма XX века), ее новый художественный код, была слишком своеобразна, не под силу читающей публике, привычной к романам, выдержанным в канонах XIX века”597. Синкретизм жанровых форм сознателен. Автор как бы пробует, примеряет для сотворения легенды разные формы, выражающие нечто необычное, спонтанное: былины и рассказы о мертвецах привидениях, фантастику, авантюрные элементы. В целом они складываются в “причудливую арабеску”. Вместе с тем, присутствие пародирования и полемики по отношению к литературным образцам выражает понимание самой литературы как легенды о действительности. Так, например, Елисавета Рамеева напоминает “тургеневских девушек” волевой устремленностью к свободе, жизненным максимализмом. Однако в ней присутствуют также черты, которые были бы немыслимы в героинях Тургенева. Елисавета русская девушка эпохи первой революции это одновременно и королева Ортруда и т. д. Одним словом, это образ-символ, не завершенный абсолютно, а имеющий тенденцию к бесконечному смысловому развертыванию. В романе отсутствует сюжетная завершенность, в нем — два финала. Один внешне победный эффектное отбытие Триродова в оранжерее — на летательном аппарате и избрание его королем Соединенных Островов. Второй — пребывание Триродова и Елисаветы на блаженной Ойле: “Только там, на милых берегах светлого, голубого Лигоя, под светом Майра и семи тихих лун, почувствовали они, как прекрасен человек. Благостная царила над ними Лирика”.598 Но великая царица 595Там же. С.29. 5%Там же. С.ЗЗ. с п * 7 Баран X. Поэтика русской литературы начала 20 века: Сб. статей. -М., 1993. С.91. 598Там же. С.459. |
рова. Триродов Демона и Люцифе ра. И внешность, и речи Рамеева предельно типичны для либерала, так же как типичны синяя блуза, иронический склад губ слесаря-большевика Щемилова. “Юноша бледный со взором горячим” (Брюсов) Петр Матов. Королева Ортруда роль из рыцарского романа. На равных действует среди персонажей Ардальон Борисович Передонов. Обстоятельства места и времени, в которых развертываются события романа, при всей их конкретности (провинция 1904 года), легко опознаются приюпо утопического романа. Так, например, путь лежит через такие “сказочные” топосы, как лес, ручей: “Извилистая лесная дорожка с двумя тележными колеями открывала на каждом повороте живописные виды. Наконец... привела их к оврагу. Его заросшие кустами и жесткою травою склоны были дики и красивы. Из глубины оврага доносился сладкий и метелки оврагом висел узенький мостик... За мостиком тянулась вправо и влево невысокая изгородь, и в ней, прямо против мостика, видна была калитка” [93, С.19]. Но калитка заперта, и в усадьбу, если хозяин не захочет, не попасть: дороги не найти, дверь не открыть, через изгородь не перелезть. Особенно отчетливы в романе приметы сновидческого образа мира. В усадьбу Триродова ведет темный подземный ход лабиринт; сестрам почемуто трудно идти, странная усталость и тяжесть сковывают ноги; кажется, что целый век идут. И вдруг открытая дверь, радость освобождения [93, С.29]. Метаморфозы испытывает и время: в магическом зеркале сестры видят себя седыми старухами, а затем вновь обретают молодость. После возвращения домой у сестер “полусонное настроение” [93, С.ЗЗ], странная забывчивость. Хронотопические образы, создающие жанровые установки, “коды”, также вписывают художественный мир романа в “филологическую реальность”. Многие критики считают этот роман одним из наиболее слабых произведений Ф.Сологуба, отмечая его эклектичность. Хенрик Баран, тщательно проанализировав причины негативного приема “Творимой легенды” русской критикой 900-х годов, подчеркнул, что критиков раздражала, прежде всего, гетерогенная композиция романа (“бессвязность текста”), соединявшая Сугубореалистическое, политически-злобобневное содержание с мистикой и фантастикой. Американский исследователь сделал вывод о том, что новаторская со логубовская проза (относительно свободно соединявшая разнородные блоки, что так характерно для модернизма XX века) , ее новый художественный код, была слишком своеобразна, не под силу читающей публике, привычной к романам, выдержанным в канонах XIX века [96]. Синкретизм жанровых форм сознателен. Автор как бы пробует, примеряет для сотворения легенды разные формы, выражающие нечто необычное, странное: былички и рассказы о мертвецах-привидениях, фантастику, авантюрные элементы. В целом они складываются в причудливую арабеску, подобно тому, как Триродов, готовясь к путешествию на землю Ойле, смешивает в чаше, широкой, как мир, жидкости из флаконов странной формы, напоминающих химер Парижского собора [93, С.458]. Вместе с тем присутствие пародирования и полемики по отношению к литературным образцам выражает понимание самой литературы как легенды о действительности. Так, например, Елисавета Рамеева напоминает “тургеневских девушек волевой устремленностью к свободе, жизненным максимализмом (ее трагическая душа не для мелкого Петра). Однако в ней присутствуют также черты, которые были бы немыслимы в героинях Тургенева. Елисавета русская девушка эпохи первой революции это одновременно и королева Ортруда, с ее противоречивым единством страсти и сладострастия, жажды жизни и жажды смерти. Это и антипод лунной Лилит, воплощение Солнца, и Ирония, противостоящая Лирике; одним словом, это образ-символ, не завершенный абсолютно, а имеющий тенденцию к бесконечному смысловому развертыванию. Отсутствие полной завершенности в образах выдвигает проблему целостности внутреннего мира этого произведения. В романе отсутствует сюжетная завершенность, в нем два финала. Один внешне победный эффектное отбытие Триродова в оранжерее-летательном аппарате и избрание его королем Соединенных Островов. Второй пребывание Триродова и Елисаветы на блаженной Ойле. Только там, на милых берегах светлого, голубого Лигоя, под светом Майра и семи тихих лун, почувствовали они, как прекрасен человек. Благостная царила над ними Лирика [93, С.459]. Но великая царица Ирония сняла покровы с мира, и обнажилась великая печаль, неизбежная противоречивость всякого мира, роковое тождество совершенных противоположностей. “И тогда предстала им третья, и последняя, и сильнейшая из богинь дивного мира, утешающая последним, не |