|
V Для Белого в равной мере притягательны и сказ Гоголя, и его лирика, и его простонародность, и его орнаментальность. Эти разные начала Белый совмещает в одном произведении. Активность, подчеркнутость многоликой речевой стихии в романе ощущается с самого начала повествования, стилизованного под манеру Гоголя: “Вечеров на хуторе близ Диканьки” и “Миргорода”. Целебеево, как пишет А. Белый,“славное село! Спросите попадью; как приедет, бывало, поп из Воронья (там свекор у него десять годочков благочинных), так вот: приедет это он из Воронья, снимет рясу, облобызает дебелую свою попадьиху...“ и т.п. Сказ здесь из самостоятельной формы повествования превращается в форму подчиненную, придавая повествованию лишь “сказовую окраску” (В.В.Виноградов), и включается в композицию произведения как одна из масок повествователя — в конечном итоге как одна из форм выражения авторской иронии, — что делает его в достаточной мере, условным. Сказ “Серебряного голубя”, который дал основания Б.М.Эйхенбауму поставить в один ряд Лескова, Ремизова и поэтическую прозу А.Белого — не продолжение того пути, по которому развивался сказ в чистых своих формах, а отход в сторону от этого пути. Стилизация гоголевского сказа свидетельствует, во-первых, о метаисторизме взгляда Белого на историю России (повторяемость, подобие разных исторических периодов начала XIX и начала XX веков; ощущение стабильности, устойчивости народного уклада жизни). Кроме того, идеи романа вводятся в контекст споров западников и славянофилов 30-40-х годовХ1Х века. Наконец, стилизация подчеркивает условность романных ситуаций: автор не следует за логикой реальности, находящейся вне его, он экспериментирует, рисует возможную реальность34, то есть мыслимый им мир. Стилизация, сказ, натуралистическая запись (фонетическая транскрипция) диалектизмов и просторечий — все это делает предметом изображения в романе самую речь. Внимание читателя в результате направляется не столько на события, сколько на рассказ о них, на преломление их в сознании разных людей —носителей Белый А. Серебряный голубь. С.56.ЯА А Ильев С.П. Русский символистский роман. -Киев, 1991.С 19. 257 |
положить начало преображению всего человечества на основах соборности (идея русского мессианизма). Уход интеллигенции от западной культуры к стихии народного мироощущения прозрачно выражен в фабульном “узле”: г1[арьяльский бросает милую невесту Катю и отдает свою душу бабе Матрене, столяру Кудеярову, всей секте “голубей”. Итак, фабула априорна, подчинена авторской умозрительной модели, а не раскрывает жизненную логику “саморазвивающихся событий”. Уже одно это говорит о том, что “Серебряный голубь” не реалистическое произведение. Но это и не иллюстрация, не аллегория; линия фабулы разворачивается в многомерное пространство сюжета. Попытаемся выявить последовательно углубляющиеся смысловые пласты в романе. Первый, наиболее очевидный уровень связан с “субъективной” линией сюжета. Обозначение этой линии как “субъективной” условно: мы имеем в виду ее зависимость от субъективного авторского замысла и реализованность судьбе “субъекта” главного героя романа. На этом уровне содержания роман можно определить как роман о Дарьяльском, о его духовных исканиях, о попытке личного творчества жизни. Такой тип романа о герое-правдоискателе, интеллигенте, ищущем пути к народу, делающему идеологический выбор, традиционен для Серебряный голубь” идеологический роман, воспроизводящий полифонию идей, позиций, точек зрения, этических установок. Активность , подчеркнутость многоликой речевой стихии в романе ощущается с самого начала повествования, стилизованного под манеру Гоголя и хуторе ” и “Миргорода”. Целебеево славное село! Спросите попадью: как приедет, бывало, поп из Воронья (там свекор у него десять годов в благочинных), так вот: приедет это он из Воронья, снимет рясу, облобызает дебелую свою попадьиху... и т.п.” [38, С.21]). Стилизация гоголевского сказа свидетельствует, во-первых, о метаисторизме взгляда Белого на историю России (повторяемость, подобие разных исторических периодов начала XIX в. и начала XX веков; ощущение стабильности, устойчивости народного уклада жизни). Кроме того, идеи романа вводятся в контекст споров западников и славянофилов 30-40-х годов прошлого века. Наконец, стилизация подчеркивает условность романных ситуаций: автор не следует за логикой реальности, находящейся вовне его, он экспериментирует, рисует возможную реальность [38, С.19], то есть мыслимый им мир. Стилизация, сказ, натуралистическая запись (фонетическая транскрипция) диалектизмов и просторечий все это делает предметом изображения в |