|
X Персонажи романа продолжают идею, выраженную описанием их пространственной сферы745, как справедливо отмечает Н.В. Барковская. Функция каждого персонажа состоит в “проговаривании” соответствующей ему идейной позиции. Пространственная зона персонажа определяет особенность его речевой зоны. Стиль речи каждого (сказ) не индивидуально, а идеологически представителен. В системе образов можно выделить три группы персонажей. Каждая обладает своим взглядом на происходящее в России; в сумме они передают кризис общественного сознания в стране. А. Белый дает высказаться каждому, а затем опровергает, дискредитирует, травестирует высказанную героем точку зрения. Достигается это, в основном, средствами речевого гротеска, когда слова оборачиваются своей изнанкой чепухой, бессмыслицей, в пределе немотой. Первую группу составляют персонажи, “новой России” не .знающие. Это, вопервых, “степенные люди” “славного” села Целебеево. “Знатный поп” о. Вукол (носитель позиции официального православия) объясняет своим гостям, что “пролетарий и есть П А£ тот, кто, значит, пролетит по всем пунктам, то ись вылетит в трубу” . Отвратительно убогое просторечие пьяных, мужиков в трактире (“акромя”, “апчественное”, “слабода ста” и “рыла”, “харя”)747. Карикатурны фигуры трех мужиков в лавке. Первый сплетник на селе глухонемой (!) Сидор, не произносящий 748 ничего, кроме невразумительного Ana, апа”! / Выразитель позиции западничества— Павел Петрович Тодрабе-Граабен, “старик в образе и подобии запада”, с пледом, с цветком в руке, в костюме с иголочки. Петр видит в нем сходство с чем-то любимым, знакомым, но давно отошедшим, видит и читатель сходство этого персонажа с Павлом Петровичем Кирсановым из романа Тургенева. Вторую группу составляют персонажи, выражающие течения мысли, идейные позиции в современной России. Сын целебеевского лавочника Степка “сицилист”, вольнодумец с мистическим оттенком и поэт-самоучка, купивший на толкучке стихотворения “господина Гейни”. Жалок и комичен мистический анархист Чухолка, однокашник Дарьяльского по Казанскому университету. Отдаленно Чухолка напоминает нигилиста Базарова. 74зБарковская Н.В. Поэтика символистского романа,Екатеринбург, 1996. 74бБелый А. Серебряный голубь. С.28. 747Там же. С.48. 748Там же. С.29. 261 |
живший “невозвратное время” молодости, имеющий лишь одно развлечение: изображать в пьяном виде “взятие мощной крепости Карса” (“воображение имея поп” [38, С.32]). Скучающая мебель в доме Бропегина передает свое состояние самому хозяину, которому томно и тоскливо в собственном, но словно чужом доме. Отметим предельную традиционность интерьеров в комнатах попа, богача, столяра, преобладающие в них общего над индивидуальным: “Все это ты увидишь, но где ты этого не видал?” [38, С.134]. Функция каждого персонажа состоит в “проговаривании” соответствующей ему идейной позиции. Пространственная зона персонажа определяет особенность его речевой зоны. Стиль речи каждого (сказ) не индивидуально, а идеологически представителен. В системе образов можно выделить три группы персонажей. Каждая обладает своим взглядом на происходящее в России; в сумме они передают кризис общественного сознания в стране. А.Белый дает высказаться каждому, а затем опровергает, дискредитирует, травестирует высказанную героем точку зрения. Достигается это в основном средствами рече1 вого гротеска, когда слова оборачиваются своей изнанкой чепухой, бессмыслицей, в пределе немотой. Первую группу составляют персонажи, “новой России” не знающие. Это, во-первых “степенные люди” “славного” села Целебеево с с Знатный поп99 о.Вукол (носитель позиции официального православия) объясняет своим гостям, что пролетарии и есть тот, кто, значит, пролетит по всем пунктам, то ись « вылетит в трубу” [38, С.28]. Отвратительно убогое просторечие пьяных, мужиков в трактире (“акромя”, “апчественное”, “слабода ета99 и “буркалы”, “рыла”, “харя” [38, (С С.48]). Карикатурны фигуры трех мужиков в лавке: “...ражий, рыжий и с сипотцою (с сипотцою, впрочем, все трое); ражий издал звук, напоминающий “кха”, рыжий “тьфу” и с сипотцою “хрплю”... “Кха! Тьфу! Хрплю!99 И мужики вышли” [38, С.137]. Первый сплетник на селе глухонемой (!) Сидор, не произносящий ничего, кроме невразумительного “Апа, апа” [38, С.29]. Лиховский богатей купец Еропегин онемел (“Так, может быть, ваш муж никогда больше не скажет?” “Никогда” [38, С.273]. Периферийной сюжетной линией связан образ Бропегина с обитателями дворянского Гуголева (в молодости Еропегин был влюблен в баронессу). Выразитель позиции западничества Павел Петрович Тодрабе-Граабен, “старик в образе и подобии запада”, с пледом, с цветком в руке, в костюме с иголочки. Петр видит в нем сходство с чем-то любимым Петровичем фил и острослов, он с железной логикой и вдохновением много говорит о “судьбах России, о монгольском нашествии, о вреде христианства, о влиянии его на распространение спиртных напитков и о будущем политическом строе99 [38, С.194]. В его словах о “несчастной” России есть своя правда, правда многовековой западной культуры, но, по мнению Белого, правда эта в прошлом: “Бесполезное его остроумие на рубеже двух эпох одиноко светило Павлу Петровичу на остатке того пути, который надлежало ему совершить в этом мире” [38, С.195]. Суждения его холодное вышивание канвы парадоксов, при этом сама тема разговора теряет самостоятельное значение. Вторую группу составляют персонажи, выражающие течения мысли, идейные позиции в современной России. Сын целебеевского лавочника Степка » 99 сицилист , вольнодумец с мистическим оттенком и поэт-самоучка, купивший на толкучке стихотворения “господина Гейни”. (А.Блок в статье “Ирония” (1908) писал: “Все мы, современные поэты, у очага страшной заразы. Все мы пропитаны провокаторской иронией Гейне. Тою безмерной влюб* ленностью, которая для нас самих искажает лики наших икон, чернит сияющие ризы наших святынь”). Степка уже оторвался от патриархального быта, его манит пыльная дорога и далекий край света, где небо смыкается с землей. р Степка покинул Целебеево: может быть, стал схимником, может быть, скосила его злая казацкая пуля. Но стихи деревенского сочинителя убоги и примитивны, он их не читает, а “зажаривает” и “запузыривает”, опорожняя бутылочку. Стихи, повествующие о нищете и грусти, сменяются бессмысленной песенкой, ставшей модной на селе: Ах ты, слон, слон, слон Хоботарь, Тромба Тромбович Трембовее еель ский [38, С.143]. Революционная позиция компрометируется образом генерала Чижикова Фигура его источает “приятность”, “шикозность”, “барскость, шарманство99 не генерал, а “душка” [38, С.108]. Этот отдаленный потомок Чичикова пять лет проповедовал в провинции красный террор. Он говорит об аграрном вопросе, аграрных беспорядках, прогрессивном налоге, о партиях эсеров и эсдеков. Но |