“Граф Дубльвэ как-то мягко нагнулся к бывшему ему по плечо голому черепу, и шипящая острота поползла проворно в ухо бледно-зеленых отливов”, “Лысая голова „924 повернулась на сына От этой “раздробленности” персонажа — прямой путь к шаржам “Крещеного китайца” и мемуаров, к маскам и “заводным механическим куклам паноптикума” в “Москве” и “Масках”. Человек как бы расчленяется на части, каждая из которых становится самостоятельной, человек как целое — лишь придаток к ней: “оттуда просунулся нос вместе с очень лукавым, совсем добродушным моржачьим каким-то лицом”, “в подушку вдавилося синее личико; выскочило: и за ним вылезла худышка, упрятавши голые плечи косыночкой”, “... по коридорам, ломаяся броской походкой, бежал Николай Николаевич за пузом своим”925. Николай Аполлонович в эпилоге попадает из Петербурга в Египет и, читая “Книгу Мертвых”, “в двадцатом столетии он провидит — Египет; культура — трухлявая голова: в ней — всё умерло; ничего не осталося; будет взрыв: всё ■■ 5?926 сметется #5. На наш взгляд, “Москва” итоговое произведение А.Белого, аккумулирующее многие мотивы и художественные принципы символистского романа писателя, синтез, по-своему восполняющий ненаписанный “Невидимый град” в трилогии “Восток или Запад” (где теза “Серебряный голубь”, рисующий гибельную стихию Востока, а антитеза “Петербург”, изображающий наваждение Запада). В.Н.Топоров указывает ряд формул, раскрывающих “ходовое” историософски-мифологизированное сознание, противопоставляющее Петербург Москве. Если роман “Петербург” стал одним из наиболее важных идейнофилософских явлений европейской литературной жизни XX века, то с романом “Москва”, последним романом Белого, начатым в двадцатые годы и завершенным 1 июня 1930 года, этого не произошло. 924Там же. С.112,43. 925Белый А. Москва. М., 1989. 92бБелый А. Петербург. С. 326. 318 |
ние повествованием не только о раннем этапе собственной жизни писателя, но и раннем этапе символистского миропонимания в целом. Автор Белый дистанцируется от героя Котика Летаева; надежды сменяются отчаянием. Автор и герой не объединяются в “ты”, при всем автобиографизме романа. Отчетливая позиция авторской вненаходимости обусловливает эпическую природу “Крещеного китайца”. “Я” героя не становится лирическим Я. Лиризм в этом романе возникает “поверх” сюжетного содержания и связан с выражением трагически экзистенциалистических переживаний автора. Г.Л. Гуковский, характеризуя метод позднего А.Блока, говорил об “объективном лиризме”: поэт “говорит о личном, а звучит тема общего” [84]. Саморефлексия символизма, предпринятая Белым, вела его в сторону реалистической традиции (глубинный лиризм связан именно с ощущением автора-человека в конкретной, исторической эпохе). О возможности синтеза принципов символистского строения образов с реалистической концепцией “Человек и Время” свидетельствует роман Белого “Москва”. 6. Роман “М осква”: символистский миф о народе против “мифов” эпохи сталинизма. Роман “Москва” принадлежит к недостаточно прочитанным произведениям А.Белого. По мнению Л.А.Смирновой, после Октябрьской революции писатель не создай ничего, равноценного “Серебряному голубю” и “Петербургу” [85]. Объективному взгляду на роман препятствует и широко бытующее мнение, что он не поддается обычному литературоведческому анализу. На наш взгляд, “Москва” -итоговое произведение А.Белого, аккумулирующее многие мотивы и художественные принципы символистского романа писателя, синтез, по-своему восполняющий ненаписанный “Невидимый град” в трилогии “Восток или Запад” (где теза “Серебряный голубь”, рисующий гибельную стихию Востока, а антитеза “Петербург”, изображающий наваждение Запада). В.Н.Топоров указывает ряд формул, раскрывающих “ходовое” историософски мифологизированное сознание, противопоставляющее Петербург Москве: Москва матушка, Петербург отец; Москва растет, Петербург строится; Москва деревянная, Петербург каменный; Москва кривая, Петербург прямой; Москва круглая, Петербург квадратный; Москва деревня, Петербург город. По мнению исследователя, здесь схвачено основное различие: “Москва органична и в этой органичности подлинна, бытийственна, Петер |