|
4 ( “Стиль” — ключевой “прасимвол”, символ-интегратор в метаисторических романах Брюсова. Внутренний мир романов Брюсова, состоящий из вполне завершенных, пластичных и “археологически точных образов”, мало затронут процессами символизации поэтики. Символизация разворачивается, прежде всего, на границах его произведений, обостряющих чувство контекста (жизненного и литературного). Символом является текст в целом, как книга, как знак целого ряда инвариантных, но нетождественных значений. Подчеркнутая “литературность” (словесная выраженность, “словесная магия” романов Брюсова акцентировала семиотический аспект искусств, который позднее стал предметом теоретической рефлексии, например, в трудах чешского структуралиста Макаржовского, считавшего, что "чувственно воспринимаемое произведение предмет по отношению к этому нематериальному объекту (“эстетическому объекту”, существующему в сознании) — является только внешним символом.968 Такое внимание Брюсова к внешней, словесной оформленности произведения предваряло все возрастающую роль активности художественной формы в процессах символизации, свойственную романам Ф.Сологуба и Андрея Белого. В своих исторических романах В. Брюсов предпринял попытку создания “аппарата изысканных реминисценций, примет воспроизводимых эпох”. Если вспомнить неопубликованную статью писателя “Пределы фантазии” (1912-1913 гг.), то здесь В. Брюсов вполне определенно выразил свой взгляд на исторический роман как на разновидность фантастических “путешествий во времени”: “В сущности, говоря, все исторические романы носят в себе элемент фантастический. Перенося действие в глубь времен, романисты до известной степени создают обстановку фантастическую, во всяком случае, не похожую на нашу”. Если принять во внимание это мнение и соотнести его с однотипностью сюжетных коллизий в различных прозаических жанрах у В. Брюсова, с повторяемостью центрального героя, который, как правило, занимает промежуточную позицию между сменяющими друг друга культурно-историческими эпохами, станет понятным, что и прошлые, и предполагаемые будущие миры у В. Брюсова всего лишь костюмы, в которые настойчиво облекается одна проблема: неизбежность борьбы между сменяющими друг друга эпохами и культурами, которые рассматриваются писателем как длинная цепь замкнутых монад. * -----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------9б8Цит. по Нире Лайош. Единство и несходство теорий авангарда.// От мифа к литературе. С. 327. 343 |
ва эктропическим , или синтетичным пространством единства автора и текста, в котором “автор” описывается через текст и текст через автора; поэт творит текст, а текст формирует поэта. Активное формирование этого вида пространства шло именно в символизме, ибо, по мнению исследователя, “проблема единства поэта и создаваемого им текста может возникнуть лишь в том духовном контексте, где признается внутренняя глубинная связь творца и творения, субъекта творчества и его объекта” [92]. Брюсовские романыстилизации это романы-имитации “правдивых повестей” прошлых эпох, но “чужой” стиль совпадает с его собственным стилем, становится “своим”. Брюсов человек начала XX века совпадает в некоторых существенных особенностях с Рупрехтом еком Реформации в Германии XVI века и с Юнием Аналогии между культурными эпохами подчеркив ют общечеловеческий, всемирный характер брюсовского героя человека творца, для которого красноречие (риторика) это словесная магия, преодолевающая хаос. 66 Стиль” ключевой “прасимвол”, символ-интегратор в метаисторических романах Брюсова. Внутренний мир романов Брюсова, состоящий из вполне завершенных, пластичных и “археологически” точных образов, мало затронут процессами символизации поэтики. Символизация разворачивается, прежде всего, на границах его произведений, обостряющих чувство контекста (жизненного и литературного). Символом является текст в целом, как книга, как знак целого ряда инвариантных, но нетождественных значений. Подчеркнутая “литературность” (словесная выраженность, “словесная магия”) романов Брюсова акцентировала семиотический аспект искусств, который позднее стал предметом теоретической рефлексии, например в трудах чешского структуралиста Макаржовского, считавшего, что “чувственно воспринимаемое произведение предмет по отношению к этому нематериальному объекту (“эстетическому объекту”, существующему в сознании. Н.Б.) является только его внешним символом [93]. Такое внимание Брюсова к внешней, словесной оформленности произведения предваряло все возрастающую роль активности художественной формы в процессах символизации, свойственную романам Ф.Сологуба и А.Белого. 4. Функции стилизации в модернистской прозе (М .Кузмин, А.Ремизов). Стилизация, как известно, заключается в имитации автором какого-либо чужого культурного или индивидуального стиля, становящегося при этом не |