|
А Л. I * непосредственному содержанию могут быть определены как романы психологические (с более или менее ярко выраженным автобиографическим подтекстом). Эти романы раскрывают “историю души человеческой”, путь духовных исканий, странствие в поисках своего “Я”человеком “героем своего времени”. Мир в произведениях Л. Белого оксюморонен. Персонажи А. Белого раздваиваются, совмещая в себе противоположные сущности (звериное — божеское, мертвое гармоническое хаотическое, преступность живое, старческое младенческое, святость и т. п.) Принципом изображения становится оксюморон в широком и узком смысле. Двойственность персонажа исходный тезис, обусловливающий характер изображения. Приемы изображения персонажа связаны с единым на всем протяжении пути Белого принципом марионетки, который возник как следствие и выражение общего понимания персонажа как носителя определенной идеи или разных, противопоставленных друг другу идей. Андрея Белого всегда волновала тема «вечного возвращения» одна из центральных тем его творчества. Лейтмотивный сюжет, разработанный Рихардом Вагнером, широко использовался Андреем Белым в звукописи, ритмизированном звучании отдельных отрывков, что позволяло сравнивать его произведения с миром музыки. Справедливо вершинным произведением прозы писателя является роман Сй Петербург”. Здесь в своей приверженности литературной символике Белый соотносим прежде всего с Сологубом. Щедро рассыпанные в “Мелком бесе55 литературные аллюзии отсылают чаще всего к Пушкину “Пиковой дамы”, к и и Двойнику” Достоевского и особенно к Гоголю “Мертвых душ”, “Ревизора” и Вечеров”; в статье “Далай-лама из Сапожка” (1909) Белый говорил о Сологубе как продолжателе Гоголя. Дело было не только в сходном репертуаре знаков; подобными у Белого и Сологуба оказались пути их использования варьирование и контаминация отдельных мотивов, их крайнее заострение, пародийный ракурс. У обоих “перелицовка” образа шла (в духе антитезы “век нынешний век минувший”) под знаком умаления, снижения (Передонов поэтичной Лизы измельчавший “бес”, вместо Дудкине 354 |
волновал художника. Таинственные зовы в конце концов передают писатели... переплетчику: “так, в муаровом переплете пред нами лежали “творения”: переплет раздавил зовы жизни” [8, С.280-281]. (Здесь позиция Белого прямо противоположна устремлениям В.Брюсова, стремящегося самый “переплет” сделать образом-символом). Между содержанием и формой существует не только единство, но и противоречие: 66 .с одной стороны, произведенье искусства не ограничено временем, местом и формою; и безгранично оно расширяет себя недрах души ругой стороны, оно форма ленном пространстве; и неподвижно заковано в материале” [8, С.298]. Спасение видится Белому в открытости, динамичности, текучести художественной формы; именно такая форма выражает не догматично утвердившееся, а становящееся “Я” художника, творческую силу личности. Он утверждает, что “энергия творчества... ценность сама по себе” [8, С.125]. Символическое произведение это бездонный колодец, “совокупность смыслов плюс еще нечто” [8, С.113]. Цель образа-символа, по Белому не давать готовый образ красоты, а развивать способность самому видеть ее в явлениях действительности” [8, С.247] предвкушить новые формы жизни, творить новую жизнь. Мистические переживания, характерные для символистов, “реальны еще неоформленной реальностью”’[8, С.331]. В символизме “установленные формы становятся средством намекнуть о том, что еще должно оформиться [8, С.332]”. Такая поэтика, “перешагнувшая за грань оформленного”, указывает на невоплощенные глубины жизни. В создании таких символических форм спасение художника от “распятия” и смерти: “Я начинаю сознавать, что когда-нибудь буду раскроюсь для близких в новом для меня имени” (8, С.332]. Опираясь на теоретико-критические статьи А.Белого, мы попытались априорно очертить контуры жанровой модели его романов. Можно сказать, что романы Белого романы-мистерии по замыслу и романы-симфонии по исполнению могут лены как романы психологические (с более или менее ярко выраженным автобиографическим подтекстом). Эти романы раскрывают “историю души чело.чм веческои , путь духовных искании, странствие в поисках своего “Я” человеком “героем своего времени”. Конечно, содержание психологических процессов, переживаемых героями А.Белого, существенно отличается от рефлексии Печорина, “диалектики души” толстовских персонажей или мучительных надломов героев Достоевского. Новой становится и сама структура романа. Наша даль |