|
восточного мира и в незначительной степени под влиянием начал мира западного» . Рецепция иностранного законодательства этого периода не носила характера буквальных переводов, чем так грешит последующая практика XVIII века. Эта рецепция держалась в рамках переработки иностранных актов в русском национальном духе . В целом можно сказать, что тотальная рецепция византийского права послужила мощным толчком модернизации русского права, хотя и не без специфических черт, которые выражались в следующем: Во-первых, правовая система Древней Руси не усвоила теоретической части восточно-римской юриспруденции, сложной правовой терминологии и сложных юридических конструкций, описывавших разнообразные проявления права. Одной из причин этому были необычайно стойкие русские традиции. Так, М.В. Черников подчёркивает: «Происходило это благодаря тому, что христианская парадигма укоренялась в русской культуре бытовым, стихийным образом в результате отправления церковного культа и соответствующей практики»3. В конечном итоге не было необходимости усваивать сложные «идеологические построения» достаточно было следовать рутине обрядов. Во-вторых, для создания древнерусского права заимствовались нормы, но не воспринималась соответствующая юридическая теория. В этих условиях «рутина повторения заменяла глубину понимания»4. Это привело к тому, что вплоть до XVI в. правовые теории не находили в России своего выражения в доктринальной форме. В-третьих, на Руси не сформировалась специальная концептуально развёрнутая теория права, что связано с особенностями рецепции в Неволин К. Энциклопедия законоведения. Киев, 1840. Т.2. С.98. См.: Синюков В.Н. Указ. соч. С108. Черников М.В Указ. соч. С.53. Шульгин B.C. Предисловие/Государство российское: Общество и власть. С древнейших времен до наших дней. Сб. документов: Под ред. Ю.С. Кукушкина. М., 1996 С 5 58 |
особую мировоззренческую роль. Соответственно, греческие слова дикайосюнэ (справедливость, законность, праведность, правосудие, судопроизводство, благодеяние) и алетейя (а — Летейя — то, что не смываемо водами леты, что не подвластно забвению, истина, действительность, подлинность, в том числе истинность веры, Бога) заменили слова «правда» и «истина». Правда это путь к истине и сама должна быть истинной. Вследствии чего весь спектр нормативных функций указывать закон, предоставлять права, производить приговоры, присуждать воздаяния — сосредотачивается в высшем, божественном начале, а значит, и реализовываться должен через представителя Бога на земле . В византийской традиции таким представителем был Государь в союзе с Церковью. Тем самым право перестало быть воплощенным в обычаях природным началом, как это было характерно для варварского этапа истории русских, и превратилось в волю и дело теократии. В 1652 г. при царе Алексее Михайловиче и патриархе Иосифе появился первый печатный вариант Кормчей книги, куда вошли восемь источников византийского права. Более поздним византийским источником была Ручная книга законов, или Прохирон, составленный в XIV в. Константином Арменопулом и действовавший как самостоятельный закон в западных областях Российской империи (Бессарабии). С 1831 г. он стал применяться в центральных областях России . Определенное влияние византийско.е право оказало на Судебник 1497 г. Однако именно в Судебнике впервые в русском законодательстве встречается правило, заимствованное из римского права реституция. Так, если боярин выносил решение самостоятельно, без формального суда, то его решение признавалось ничтожным, а то, что на его основании было уже исполнено, возвращалось в первоначальное положение, и дело рассматривалось повторно . В XVI в. византийские источники получают наибольшее применение именно в церковных судах благодаря возрастающему влиянию духовенства. В светских же судах они больше не применяются. Законом, используемым в светских судах, становится Соборное уложение царя Алексея Михайловича, принятое в 1649 г. и действовавшее в России до начала XIX в. Основой для создания Соборного уложения послужили источники русского и грекоримского права, в частности Градские законы греческих царей . Система построения Уложения напоминает систему Кодекса Юстиниана. Сначала идут нормы, касающиеся веры, церкви и различных сект, затем нормы государственного права и нормы, посвященные судоустройству. В заключение в Уложении излагаются нормы уголовного права. Так, в статьях Соборного уложения об обязательствах и свидетелях встречается почти дословное заимствование положений римского права. В Уложении впервые появляется институт, носивший в римском праве название сервитута. Таким образом, на Руси влияние римского права, начиная с X в. и до эпохи Петра I, осуществлялось через Византию (Восточную Римскую империю), в которой римское право продолжало применяться до XV в. Греко-римские нормы являлись на Руси правом вспомогательным, субсидиарным . Историк К. Неволин так охарактеризовал тот период: «До Петра Великого русский народ, живя в непосредственном единстве с природой, вырабатывал себя преимущественно из себя самого, хотя и под влиянием восточного мира и в незначительной степени под влиянием начал мира западного» . Рецепция иностранного законодательства этого периода не носила характера буквальных переводов, чем так грешит последующая практика XVIII века. Эта рецепция держалась в рамках переработки иностранных актов в русском национальном духе . В целом можно сказать, что тотальная рецепция византийского права послужила мощным толчком модернизации русского права, хотя и не без специфических черт, которые выражались в следующем: Во-первых, правовая система Древней Руси не усвоила теоретической части восточно-римской юриспруденции, сложной правовой терминологии и сложных юридических конструкций, описывавших разнообразные проявления права. Одной из причин этому были необычайно стойкие русские традиции. Так, М.В. Черников подчёркивает: «Происходило это благодаря тому, что христианская парадигма укоренялась в русской культуре бытовым, , стихийным образом в результате отправления церковного культа и соответствующей практики» . В конечном итоге не было необходимости усваивать сложные идеологические построения, достаточно было следовать рутине обрядов. Во-вторых, для создания древнерусского права заимствовались нормы, но не воспринималась соответствующая юридическая теория. В этих условиях «…рутина повторения заменяла глубину понимания» . Это привело к тому, что вплоть до XVI в. правовые теории не находили в России своего выражения в доктринальной форме. В-третьих, на Руси не сформировалась специальная концептуально развёрнутая теория права, что связано с особенностями рецепции права в условиях, когда в результате её осуществления всё же не преодолевается культурный разрыв между донором и реципиентом. Последний усваивает не весь массив права, а лишь те его фрагменты, которые необходимы для воспроизведения во вновь создаваемых правовых порядках основного смысла заимствуемого права, в данном случае его христианской идеи. Так, по мнению А.П. Семитко, «Воспринимаемое византийское право было слишком далеко от традиционного образа жизни славян»1. Это препятствовало полному восприятию реципируемого права и порождало своеобразные трактовки части заимствуемых элементов правовой культуры. К XVIII в. модернизационный порыв России, связанный с принятием наследства «Второго Рима», явно угас, государство и право вступили в полосу кризиса. Российская политико-правовая система все явственнее стала проигрывать военнополитическое, экономическое и культурнре соревнование Западной Европе. Встал вопрос о выборе нового вектора развития, в том числе нового государственно-правового строя. С началом царствования Петра Великого наступает новый этап влияния на российское право, но уже со стороны Западной Европы. Среди реформ Петра I важное место занимает законодательная реформа. Результатом знакомства Петра I с западноевропейским законодательством явилось издание ряда уставов и регламентов. В Торговом, Морском Ремесленном, Воинском уставах, Духовном регламенте, Регламенте Камер-коллегии заметно заимствование элементов римского права . Мода на следование западным культурным образцам появилась в Российском государстве до Петра I, но реализовалась в рецепции западной государственноправовой традиции только в результате реформ Петра и его наследников. Рецепция была очень трудным и мучительным процессом, растянувшимся на несколько столетий. Все началось с военной экспансии Петра I, выступившей способом приблизиться, географически влиться в Запад, а закончилось секуляризацией государственно-правовой жизни и массированным заимствованием нормативно-правовых предписаний и юридических техник. Культурный шок от введения новых государственно-правовых порядков был столь велик, что в XVII — начале XVIII в. в стране широко распространились предания, согласно которым Петр I был не «природным», а подменным царем. Якобы, он был подменен немцами (при рождении, во время путешествия за море и т. п.). Петр — немец, то есть человек «непонятный», “лукавый”. Старообрядцы вообще объявили его Антихристом, нарушающим вековые традиции1. В XVIII и в последующие века прямые заимствования текстов западного права Россией приобрели значительные размеры. Рецепции подверглось в первую очередь шведское право, а также германские, французские, датские законы. Были проведены обширные кодификационные работы, изменена юридическая техника, что выразилось: а) в обретении русским правом западной отраслевой структуры, появлении многочисленных отраслей и институтов, ранее не известных русскому праву (вексельное право, регулирование права на разработку недр, договор товарищества, новые организационные формы предпринимательской деятельности и пр.); б) превалировании письменного нормативно-правового акта над иными источниками права; в) переходе от каузальных предписаний к абстрактно-общим нормам; г) вытеснении формальными моментами (письменная форма сделки, их регистрация и пр.) традиционных, архаических юридических ритуалов (религиозно-символических актов, ранее выполнявших роль юридических актов), письменных зафиксированных фактов над свидетельскими показаниями’. В этот период далеко не всегда соблюдалась мера в заимствовании иностранного законодательства, что в целом отрицательно влияло на развитие отечественного правосознания. Так, по мнению В.Н. Синюкова, «Волевые новации Петра вызывают к |