|
170 знаменная обеспечивать стабильность и эффективную работу всего общественного механизма. Очевидно, что в сложившейся ситуации, особенностью которой является ослабление демократических импульсов со стороны общества и усиление позиций государственной бюрократии, парламентские партиипобедительницы спешат закрепить свой привилегированный статус на обозримое будущее, делая ставку на поддержку усилившихся властнобюрократических структур, заинтересованных в формировании* болееконтролируемой и управляемой партийно-политической системы. Причем сделать это пытаются.такими способами, которые в значительной мере лишают « остальные партии и иные политические силы шансов на развитие и выживание. Между тем фундаментальный принцип демократии защита прав меньшинства: «Большинство, принимая свои решения, должно уважать права меньшинства и принимать во-внимание их интересы, а также не отнимать у них шанса когда-нибудь превратиться в большинство»240. Безусловно; численность партии это первый показатель её реального существования. Чем больше абсолютная масса партийного «тела», тем больше оснований говорить о ней как о реальной политической силе. Вместе с тем, точно так же, как большой вес ещё не свидетельство здоровья организма, численность партии необходимый, но недостаточный критерий её действенности241. Именно поэтому требования к минимальной численности партии являются гарантией её ориентации на выражение социально значимых интересов, с правовой точки зрения не только возможно, но и необхо-димо. Однако с позиций демократического подхода, с учётом провозглашённого в России принципа многопартийности закон может связывать получение статуса партии с наличием в ней определённого числа членов лишь в той мере, в какой эта численность не становится непреодолимой преградой на пути реализации принципа многопартийности. Поэтому задача в данном слу240 Государственное право Германии. Т.1./ М.: Наука.1994. С. 95. 241 См. Коргуикж Ю.Г. Современная российская .многопартийность. / Ю.Г. Коргунюк. М.: Региональный фонд ИНДЕМ, 1999. С. 14. |
сомнительной политической целесообразности1. Крупные политические силы весьма часто практикуют волюнтаристский подход к законотворчеству, когда закон рассматривается как воплощение воли участников политической игры, а не как фундаментальная норма, предназначенная обеспечивать стабильность и эффективную работу всего общественного механизма2. Очевидно, что в сложившейся ситуации, особенностью которой явилось ослабление демократических импульсов со стороны общества и усиление государственной бюрократии, партии-победительницы спешат закрепить свой привилегированный статус на обозримое будущее, делая ставку на поддержку усилившихся государственных структур, заинтересованных в формировании более управляемой и контролируемой партийнополитической системы. Причем сделать это пытаются такими способами, которые в значительной мере лишают остальные партии и движения шансов на выживание и развитие. Между тем фундаментальный принцип правовой демократии защита прав меньшинства. Именно так понимают его на Западе. «Большинство, принимая свои решения, должно ... уважать права меньшинства и принимать во внимание их интересы, а также не отнимать у них шанса когда-нибудь превратиться в большинство»3. Безусловно, численность партии это первый показатель ее реального существования. Чем больше абсолютная масса партийного «тела», тем больше оснований говорить о ней как о реальной политической силе. Вместе с тем, точно также как большой вес еще не свидетельство здоровья организма, численность партии необходимый, но недостаточный критерий ее действенности4. Именно поэтому требование к минимальной численности партии, 1Прим. автора: здесь имеется в виду сентябрь-октябрь 1993 г. 2 См.: Коргунюк Ю.Г. Современная российская многопартийность. * М.: Региональный фонд ИНДЕМ, 1999. С. 35. 3 Государственное право Германии. Т. 1. • М.: Наука, 1994. С. 95. 4 См.: Коргунюк Ю.Г. Современная российская многопартийность. М.: Региональный фонд ИНДЕМ, 1999. 126 являющееся гарантией ее ориентации на выражение социально значимых интересов, с правовой точки зрения не только возможно, но и необходимо. Однако с позиций демократического подхода закон может связывать получение статуса партии с наличием в ней определенного числа членов лишь в той мере, в какой эта численность не становится преградой на пути реализации принципа многопартийности. Поэтому задача в данном случае состоит в том, чтобы найти ту оптимальную цифру, которая, с одной стороны, не открывала бы доступ к получению статуса партии узкокорпоративным группировкам, а с другой не ставила бы под сомнение реализуемость конституционного положения о политическом многообразии и многопартийности. Практика развития российской многопартийности уже показала, в какой мере законодатель справился с этой задачей1. Признание права на участие в выборах только за. крупными политическими организациями, а по сути дела, только за теми, кто сумел (во многом благодаря удачно сложившейся для них политической конъюнктуре) занять места на политической сцене, и, прежде всего в Государственной Думе является политической дискриминацией социально-активных групп населения. Есть все основания считать, что в условиях нынешней политической апатии населения необходимая для получения статуса партии численность в 10 тысяч членов будет не под силу вновь формирующимся политическим объединениям граждан, которые не имеют ни состоятельных спонсоров, ни административных ресурсов, ни даже надлежащей правовой защиты от произвола контролирующих политический процесс чиновников. Это значит, что интересы той (кстати, весьма значительной) части общества, которая не имеет сейчас своих представителей в парламенте, в обозримой перспективе не смогут получить своего политического выражения. 1 Прим/ автора: согласно результатам состоявшихся 7 декабря 2003 г. выборов в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации прошло всего четыре политические партии, причем одна из них имеет конституционное большинство голосов в парламенте страны. |