|
испрошения от этих обществ согласия на принятие их в свою среду с наделом земли наравне с коренными жителями тех обществ».123 Острота земельных споров особо проявлялась в нагорной части Северной Осетии. В 1874 г. начальник Терской области доносил наместнику Кавказа, что среди населения нагорной части стали возникать споры и иски на обширные лесные и пастбищные пространства. Эти споры возникали из-за отсутствия у населения документов, подтверждающих его земельные права на пастбищные земли и леса частной, общественной или казенной собственности. В результате социальных процессов, происходивших в 60-70-е гг. XIX в. в Северной Осетии появляется категория крупных земельных собственников, в руках которых были сосредоточены огромные участки земли. К ним относились представители алдарских и баделятских фамилий, офицеры, получившие земли за службу, а также зажиточная часть крестьян. Царское правительство раздавало земли за особые заслуги и военную службу. Поэтому, основная часть надельных земель оказалась в руках военной интеллигенции. В целом во Владикавказском округе, по данным Е. Максимова, в 80-е годы XIX в. в частном владении находилось не менее 31 тыс. десятин земли, которыми владели 110-120 землевладельцев.124 Из них: пятеро имели 1000 дес. и более, семеро от 400 до 1000 дес., а остальные причислялись к мелким землевладельцам, владения которых не достигали даже 100 дес.125 До 1/3 из всей частновладельческой земли принадлежало Туганову (12 тыс дес.) и было самым крупным. На долю мелких землевладельцев, несмотря на их подавляющее большинство, приходилось около 25% земли от всего частного землевладения. Поэтому, мелкие землевладельцы не играли особой роли в сельскохозяйственном производстве Северной Осетии. 58 123 ЦГА РСО-А. Ф.12. Оп.6. Д. 1244. Л. 165 об. 124 ~ Там же. 125Там же. Л. 165 об. |
Землеустройство освобожденных кумаягов, кавдасардов и холопов было возложено на ко*миссию Д. Кодзокова. Однако, в январе 1870 г. эта комиссия была переихМенована в «комиссию для разбора сословных прав горцев Кубанской и Терской областей» и земельный вопрос был снят с ее ведения. Землеустройством бывших зависимых крестьян должна была заняться сама администрация. Сельские общества повсеместно категорически отказывались принимать в свою среду освободившихся крестьян. В августе 1870 г. полковник Эглау писал, что от бывших зависимых сословий в окружное управление поступают в массовом порядке прошения «о дозволении им приписаться на постоянное жительство к сельским обществам без испрошения от этих обществ согласия на принятие их в свою среду с наделом земли наравне с коренными жителями тех обществ».149 В то же время, полковник Эглау признавался в своем бессилии в решении земельного вопроса, так как не имел "никакого особого распоряжения вышестоящих инстанций относительно порядка приписки к сельским обществам освобожденных лиц, в тех случаях, когда общества не будут изъявлять на принятие этих лиц, своего согласия".150 Острота земельных споров особо проявлялась в нагорной части Северной Осетии. В 1874 г. начальник Терской области доносил наместнику Кавказа, что среди населения нагорной части стали возникать споры и иски на обширные лесные и пастбищные пространства. Эти споры возникали из-за отсутствия у населения документов, подтверждающих его земельные права, на пастбищные земли и леса частной, общественной или казенной собственности. В результате социальных процессов, происходивших в 60-70-е гг. XIX в. в Северной Осетии появляется категория крупных земельных собственников, в руках которых были сосредоточены огромные участки земли. К ним относились представители алдарских и баделятских фамилий, офицеры, получившие земли за службу, а также зажиточная часть крестьян. Царское правительство раздавало земли за особые заслуги и военную службу. Поэтому, основная часть надельных земель оказалась в руках военной 55 «Цагат») 257 десятин. В то же время бадеяята претендовали в горной Дигории на поляны: Сурх, Калух, Арсака, Диданта, Турман, Басмата, Ханазон, Бивкус часть Разбуна, находившиеся в середине общественных лесов дигорского общества. Свои претензии баделята основывали на том, что лишившись власти над подвластными, они лишены были земельных вознаграждений за них и остались при родовых полянах, не получив другого надела.157 В Куртатинском ущелье крупными земельными собственниками были Есиевы в селении Нижний Карца с наделом в 1440 десятин. Из них 607 десятин I со были оспариваемыми. Свое право владения этими землями Есиевы подтверждали показаниями депутатов Куртатииского общества в ] 862 г. Комитету по разбору сословных и поземельных прав. Из этих показаний следовало, что Есиевы и Тезиевы назывались «алдарами», имели владельческое право над поселенцами, живущих на этих землях.159 Датиевым принадлежало селение Верхний Карца. В их владении было 1988 дес., где 806 дес. были спорными. Основывали они свое право на землю давностью владения и давностью возведенных ими каменных башен.160 Крупное родовое владение было у Тезиевых в урочище Ногкау в количестве 467 десятин.161 Крупными землевладельцами в Куртатинском ущелье были: Цаликовы в Ногкау 542 дес., Ваниевы в селении Далагкау 271 дес., Бритаевы и Фарниевы 142 дес.162 В целом во Владикавказском округе, по данным Е. Максимова, в 80-е годы XIX в. в частном владении находилось не менее 31 тыс. десятин земли, которыми владели 110-120 землевладельцев.163 Из них: пятеро имели 1000 дес. и более, семеро от 400 до 1000 дес., а остальные причислялись к мелким землевладельцам, владения которых не достигали даже 100 дес.164 До 1/3 из всей частновладельческой земли принадлежало Туганову (12 тыс. дес.) и было самым крупным. На долю мелких землевладельцев, несмотря на их подавляющее большинство, приходилось около 25% земли от всего частного 57 |