|
Л.Л.Данзаса. Они отличаются от отлакированных официальных донесений некоторой раскованностью и эмоциональностью. Так, 25 июля 1858 года Игнатьев в письме к Данзасу пишет: «Хивинцы сильно встревожены движением наших отрядов по степи и известием о приготовлении Аральской флотилии. Предполагая, что мы действуем заодно с туркменами и что миссия только предлог, хан приготовился к сопротивлению. Движение миссии на Кунград несколько успокоило хивинцев и открыло мне доступ в ханство. С 24 июня кунградский начальник неотступно просит меня остановить пароход»1. Далее Игнатьев пишет: «Цель наша — исследование Амударьи достигнута вполне. Бухарский эмир просит хивинцев не пропускать миссию дальше...»1 2. По-видимому, бухарский эмир не горел желанием принимать у себя русскую миссию. В шифрованной записке Игнатьева содержатся сведения о днях, проведенных им в Хиве: «Я представлялся хану 28 июля, 3 августа поднес подарки. Переговоры начались, но не видно им конца.' Хивинцы утверждают, что Сыр и Аральское море принадлежит им. Так как я ни в чем не поддаюсь, то они не хотят меня выпустить отсюда и послали приказание караванам вернуться скорее из Оренбурга. Ежели караваны возвратятся до выхода посольства, то нам может быть здесь плохо. Я объявил им, что через несколько дней должен непременно выступить. Я не получил еще ответа из Бухары, принимают посольство или нет. Бухарский эмир выступает в поход против Кокана 10 августа. Если эмир впустит нас в Бухарию, то вероятно, придется сидеть там несколько месяцев. До окончания войны нельзя надеяться на заключение выгодного трактата. Эмир, как говорят, считает себя вправе быть недовольным нами. Сообщите сие министерству иностранных дел»3. Таким образом, возникло опасение в срыве переговоров. 4 сентября Данзас получаетсекретное донесение о прибытии шифрованной записки 1 РГВИА. Ф.67.0П.1. Д.П5.Л.18. 2 Там же. Л. 19. 3 Там же. Ф.67. Оп.1. Д.115. Л.20. 55 |
обнаруженные в фонде генерала от инфантерии, с 1857г. командующего войсками Сырдарьинской линии, с 1859г. начальника штаба отдельного оренбургского корпуса, а с 1867г. члена, а затем председателя Главного военного суда А.Л.Данзаса. Они отличаются от отлакированных официальных донесений некоторой раскованностью и эмоциональностью. Так, 25 июля 1858 года Игнатьев в письме к Данзасу пишет: «Хивинцы сильно встревожены движением наших отрядов по степи и известием о приготовлении Аральской флотилии. Предполагая, что мы действуем заодно с туркменами и что миссия только предлог, хан приготовился к сопротивлению. Движение миссии на Кунград несколько успокоило хивинцев и открыло мне доступ в ханство. С 24 июня кунградский начальник неотступно просит меня остановить пароход»1. Далее Игнатьев пишет: «Цель наша исследование Амударьи достигнута вполне. Бухарский эмир просит хивинцев не пропускать миссию дальше...»1 2 3. Повидимому, бухарский эмир не горел желанием принимать у себя русскую миссию. «Хивинцы считают правый берег Сыра, Аральское море и УстьЮрт своими» пишет Игнатьев. И далее; «...хан хивинский прислал меня официально спросить, с дружелюбными ли я намерениями прибыл в Хиву л или с войною» . Видимо, после похода Перовского хивинский хан не без основания опасался за свое ханство. По мере продвижения в Хиву Игнатьев все больше убеждался, что «на трактаты надеяться нечего», необходимо «физическое воздействие» на Хиву: «рано или поздно придется занять устье Аму-Дарьи и построить там укрепления для облегчения плавания наших судов»4. В шифрованной записке Игнатьева содержатся сведения о днях, проведенных им в Хиве: «Я представлялся хану 28 июля, 3 августа поднес 1 РГВИА. Ф.67. Оп.1. ЕД.хр.115. Л. 18. 2 Там же. Л. 19. 3 Там же. 4 Залесов Н.Г. Указ. соч. С.47. 101 подарки. Переговоры начались, но не видно им конца. Хивинцы утверждают, что Сыр и Аральское море принадлежит им. Так как я ни в чем не поддаюсь, то они не хотят меня выпустить отсюда и послали приказание караванам вернуться скорее из Оренбурга. Ежели караваны возвратятся до выхода посольства, то нам может быть здесь плохо. Я объявил им, что через несколько дней должен непременно выступить. Я не получил еще ответа из Бухары, принимают посольство или нет. Бухарский эмир выступает в поход против Кокана 10 августа. Если эмир впустит нас в Бухарин), то вероятно, придется сидеть там несколько месяцев. До окончания войны нельзя надеяться на заключение выгодного трактата. Эмир, как говорят, считает себя вправе быть недовольным нами. Сообщите сие министерству иностранных дел»1. Таким образом, возникло опасение в срыве переговоров. 4 сентября Данзас получает секретное донесение о прибытии шифрованной записки Игнатьева . Она содержала следующую информацию: «Сегодня переправляюсь через Аму и надеюсь быть в Бухаре через 15 дней. В Хиве не хотели дать мне письменное согласие на предложенные мной условия, без заключения дружественного акта, с определением границ по рекам Эмбы и Сыру. Так как я в этом отказал, то мне дали только дружественные письма от хана к Государю, подарки. Думают послать ко времени моего возвращения из Бухарин посольство в Россию с уверениями дружбы, и с просьбами о границе и об отправлении мастеров и механиков в Хиву, взамен этого предлагают допустить свободное плавание судов наших по реке Аму. Посланцы назначены, но полагаю, что следует пока возвратить с нашей границы это посольство с изъявлением, что пока хан не согласится на предложенные ему условия и хивинцы не удовлетворят все наши требования, посольство принято быть не может»1 2 3. По-видимому, это и было сделано. Далее Игнатьев пишет: 1 РГВИА. Ф.67. Оп.1. ЕД.хр.115. Л.20. 2 Там же. ЛЛ.21-22. 3Там же. Л.24. 102 |