|
122 Еще одна норма, вмененная Радищеву, содержалась в арт. 149: «Кто паскивли, или ругательныя письма тайно сочинит, прибьет и распространит, и тако кому непристойным образом какую страсть или зло причтет, чрез что его доброму имени некакой стыд причинен быть может, онаго надлежит наказать таким наказанием, каковою страстию он обруганного хотел обвинить. Сверх того палач такое письмо имеет зжечь под виселицею. Толкование. Например, ежели кто кого в пасквиле бранил изменником, или иным злым делом, то оный пасквилотворец, яко изменник или каких дел делатель, о которых описал, наказан будет. Пасквиль есть сие, когда кто писмо изготовит, напишет или напечатает, и в том кого в каком деле обвинит, и оное явно прибьет или прибить велит, а имени своего и прозвища в оном не изобразит. Ежели же дело, в котором будет в пасквиле обруганный обвинен, весьма о том будет доказано, то правда, хотя обыкновенное наказание не произведено будет, но однакож пасквилант по раземотрению судейскому, нормою, сосланном на катаргу, шпицрутеном и протчим наказан быть имеет, понеже он истинным путем не пошел, дабы другаго погрешение объявить. Ежели кто советом, помощию и делом к таким ругательным писмам вспоможет, оные тайно прибьет, кому в дом или на улице подбросит и протчая: онаго не инако, яко пасквиланта самого, наказать, однакож по раземотрению обстоятельств против оных иногда наказание легче чинитца». По всем этим преступлениям Радищев был обвинен и осужден, и это еще при том, что мы не указываем схожие статьи Морского уставай други-х актов. Напомним также, что все указанные обвинения в тягчайших преступлениях связаны с выходом в свет всего одного произведения Радищева можно представить, насколько власть боялась инакомыслия, что если даже печатное слово, отличное от официальной государственной идеологии, в ее представлении составляло составы едва ли не десятка составов тяжких государственных преступлений. К разряду государственных преступлений в определенные периоды относилось и распространение сведений о бунтовщиках. На этот счет издава |
68 Иван Антонович уже официально упоминался, но с «понижением в чине» не как «император», а как «принц Иоанн»98 99. Вообще, знание отечественной истории могло принести человеку большие неприятности. Самым ярким примером того, как любовь к прошлому привела на плаху, служит дело А.П. Волынского, который написал историческое предисловие к своему проекту о государственных делах, где дал историческую ретроспективу от Святого Владимира до петровских времен. Волынский очень интересовался русской историей, читал летописи. Из вопросов следствия видно, что попытка Волынского провести параллели с прошлым была расценена как опасное, антигосударственное деяние. Особо обеспокоило власть то, что он упорно интересовался своими предками. На родовом древе Волынских, известных в русской истории с Х1У в., кабинетминистр приказал изобразить двуглавого орла, что в Тайной канцелярии восприняли как попытку кабинет-министра выразить свои претензии на престол. Кроме того, из материалов следствия видно, что особое раздражение следователей вызвало то, что Волынский много читал исторической литературы, пускался в «дерзновенные» исторические аналогии, сравнивал, например, «суетное и опасное» время императрицы Анны Иоанновны с правлением Бориса Годунова («Царица в монастыре, растрига в Литве», имея в виду цесаревну Елизавету Петровну и ее племянника Карла-Петера-Ульриха, герцога Голштинского). Волынского обвиняли даже в том, что он называл Ивана 1У тираном, что не совпадало с официальной положительной оценкой деятельности этого российского монарха (положительно следовало говорить о Петоп ре1, а вот Бориса Годунова следовало осуждать). В последней главе настоящей работы это дело будет рассмотрено подробнее с точки зрения форм и методов работы следственных и судебных органов. К разряду государственных преступлений в определенные периоды относилось и распространение сведений о бунтовщиках. На этот счет издава9Я Манифест императрицы Екатерины 11 об умертвлении принца Иоанна Антоновича И Чтения Общества истории древностей России. 1861. Кн. 1. С. 182. 99 Анисимов Е. Дыба и кнут: политический сыск и русское общество в ХУ 111 в. М., 1999. С. 59*60. |