Проверяемый текст
Есиков Сергей Альбертович. Крестьянство Тамбовской губернии в начале XX века, 1900-1921 гг (Диссертация 1998)
[стр. 65]

65 А.
Г.
Шлихтером говорилось: «Отвечает за исполнение разверстки каж дый подлежащий обложению домохозяин в отдельности и все общест во в целом.»34 Политика большевиков в деревне ориентировалась на ее расслоение, разжигание классовой борьбы.
Но результаты были прямо противоположными.
Деревня отвечала укреплением своей сплоченности.
В августе 1920 г.
разрозненные крестьянские восстания вылились в печально известную крестьянскую войну.
На 1920 1921 гг.
продразверстка для Тамбовской губернии была понижена:
Наркомпрод установил ее в размере 11,5 млн.
пудов.35 Но и ее в полном объеме получить было невозможно, т.к.
хлеба не было.

Однако и в таких условиях в счет разверстки на 11 января 1921 г.
было собрано 5 305 тыс.
пудов36, при этом основная тяжесть выполнения легла на Тамбовский, Борисоглебский и Кирсановский уезды, в наибольшей степени, чем другие пострадавшие от неурожая.
Составной частью военно-коммунистической экономики помимо продразверстки стали также трудовая, гужевая и военно-конские повинности.
Основное бремя натуральных повинностей падало на крестьянство как на преобладающую массу населения, располагавшую к тому же рабочим скотом.
Начало натуральных повинностей (трудовая, военно-конская) относилось к периоду первой мировой войны, имели место они и при Временном правительстве (гужевая
повинность), однако апогей их приходится на годы военного коммунизма.
Первые декреты Советской власти о натуральных повинностях относятся к осени 1918 г.
Однако местные власти прибегали к ним и,
весной 1918 г.
в Тамбовской губернии прошла мобилизация лошадей для нужд Красной Армии.
Приведем пример: 27 мая 1918 г.
губернский военный комиссар К.Волобуев для укомплектования дивизии В.И.Киквидзе приказал срочно
приступать к мобилизации лошадей в Тамбовском уезде.
Населению никто не объяснил сколькотребуется лошадей, комиссия по приемке последних не
[стр. 237]

237 по I августа 1920 г.
было вывезено 6 805,9 тыс.
пудов (остальные черноземные губернии вывезли 768,1 тыс.
пудов.) Опыт первой разверточной кампании в Тамбовской губернии показал, что самая неумолимая и жесткая продразверстка, доходя до уровня отдельной деревни, отдельного сельского общества, искажались.
Тщетно бились продовольственники над тем, чтобы она раскладывалась среди крестьян по имущественному, классовому принципу.
Сельские сходы и сельские Советы упрямо разверстывали ее поровну на каждую десятину или подушно.
На это обращал внимание VI Тамбовский губернский съезд Советов (май 1920 г.)33 Советская власть активно использовала в фискальных целях давно испытанное средство круговую поруку.
Более того, круговая порука даже вменялась сельским обществам органами Советской власти.
В приказе губисполкома и губпродкома Тамбовской губернии от 1 октября 1920 г., подписанном председателем губисполкома А.Г.Шлихтером говорилось: «Отвечает за исполнение разверстки каждый подлежащий обложению домохозяин в отдельности и все общество в целом.»34 Политика большевиков в деревне ориентировалась на ее расслоение, разжигание классовой борьбы.
Но результаты были прямо противоположными.
Деревня отвечала укреплением своей сплоченности.
В августе 1920 г.
разрозненные крестьянские восстания вылились в печально известную крестьянскую войну.
На 1920 1921 гг.
продразверстка для Тамбовской губернии была понижена:
Наркомнрод установил ее в размере 11,5 млн.
пудов.33 Но и ее в полном объеме получить было невозможно, т.к.
хлеба не было.

Наиболее объективно ситуацию, сложившуюся в губернии, обрисовал в своем докладе от 20 июля 1921 г.
В.И.Ленину председатель Полномочной комиссии ВЦИК В.А.
Антонов-Овсиенко: «Разверстка на 1920/1921 гг., хотя и вдвое пониженная против прошлогодней, явилась совершенно непосильной.
При громадном недосеве и

[стр.,241]

241 Продразверстка, формально отмененная, по существу сохранялась как на хлеб, так и на ряд других видов сельскохозяйственной продукции.
Ее продолжали взимать и весной и летом 1921 г., то есть спустя более полу года после отмены.44 В селе Сампур в сентябре 1921 г.
по вопросу о сборе продналога была созвана беспартийная крестьянская конференция, обсуждавшая эту проблему более пяти часов.
Крестьяне жаловались на тяжесть разверстки, особенно на яйца, масло и шерсть, но к концу дня была принята резолюция, в коей необходимость выполнения продразверстки признавалась.42’ Трудно объяснить столь неожиданное решение иначе, как подчинением крестьян силе обстоятельств, тем более, что оно принималось на фоне только что разгромленного повстанческого движения.
Логика местных властей, упорно действовавших отжившими и самоубийственными методами, лишь на первый взгляд вызывает недоумение.
Сложившийся в губернии громоздкий и неповоротливый бюрократический аппарат предпочитал привычную практику, неохотно перестраиваясь для решения новых задач.
Указания центра на этот счет выполнялись с запозданием и не всегда.
Кроме того, на первых порах продналог мало чем отличался от продразверстки.
В той же Сампурской волости налог первоначально установлен был в 1 пуд 10 фунтов, через несколько дней он был увеличен на 20 фунтов, а затем еще на 1 пуд.46 В целом по губернии размер натурналога весной 1921 г.
определялся в 5,3 млн., а в октябре уже в 8,5 млн.
пудов.47 Такие перепады в натуральном обложении вызывали бурное недовольство крестьян.
Составной частью военно-коммунистической экономики помимо продразверстки стали также трудовая, гужевая и военно-конские повинности.
Основное бремя натуральных повинностей падало на крестьянство как на преобладающую массу населения, располагавшую к тому же рабочим скотом.
Начало натуральных повинностей (трудовая, военно-конская) относилось к периоду первой мировой войны, имели место они и при Временном правительстве (гу


[стр.,242]

242 жевая повинность), однако апогей их приходится на годы военного коммунизма.
Первые декреты Советской власти о натуральных повинностях относятся к осени 1918г.
Однако местные власти прибегали к ним и
раньше.
Так, весной 1918 г.
в Тамбовской губернии прошла мобилизация лошадей для нужд Красной Армии.
Приведем пример: 27 мая 1918г.
губернский военный комиссар К.
Волобуев для укомплектования дивизии В.И.
Киквидзе приказал срочно
приступать к мобилизации лошадей в Тамбовском уезде.48 Населению никто не объяснил сколько требуется лошадей, комиссия по приемке последних не явилась в назначенное время.
Действовали в большинстве случаев силой, как это бало, например, 6 июня в селе Арапово, куда приехал сам Киквидзе с большим вооруженным отрядом.
Все село было окружено солдатами, населению приказали тот час же собраться.
Приемка лошадей проходила ночью, причем брали и молодняк, и кобыл с сосунами.
Всего с 5 175 душ обоего иола при 607 рабочих лошадях было взято 139 лошадей, из которых 8 породистых (заметим, что крестьяне в разгар сельскохозяйственных работ лишились почти четверти рабочих лошадей.) Все протесты оставались без внимания.
Во время действия комиссии солдаты отряда разъезжали по селу, устрашая население выстрелами и вымогали у него съестное.49 На следующий день Тамбовский уездный исполком констатировал, что «этот случай распространялся по всем ближайшим волостям и ужасно встревожил населений.»50 Местные власти широко применяли трудгужповинности для заготовки топлива, перевозки грузов, обработки и засева пустовавших земель, уборки урожая, помощи семьям красноармейцев.
Так, в январе 1919 г.
Тамбовский губисполком дал указание повсеместно организовать засев культурных земель путем создания дружин, введение трудовой повинности и привлечения к этим работам в первую очередь кулаков.51

[Back]