|
67 по заготовке, погрузке и выгрузке всех видов топлива, 3) гужевую для подвоза топливных, военных, продовольственных и иных государственных грузов в города, к железным дорогам, пристаням и другим приемным пунктам. Трудовая повинность распространялась на всех граждан от 18 до 50 лет (женщины до 40 лет), а гужевая на всех владеющими лошадьми и другим упряжным скотом и перевозочными средствами. Уклонение от трудгужповииности квалифицировалось как дезертирство. Самое широкое распространение трудовая и гужевая повинности получили при заготовке и доставке дров, требовавших огромного количества рабочей силы и перевозочных средств. Только за первую половину 1920 г. в Тамбовской губернии к трудгужповииности было привлечено 104 513 чел., мобилизовано 52 996 лошадей. Ими было заготовлено 39 577 куб. саженей дров, перевезено 164 826 куб. саженей дров и 177 147 пудов продовольствия и фуража.54 Бывали случаи, когда вместе с натуральными повинностями на крестьян накладывались обязанности по охране важных объектов. Так, в связи с участившимися случаями порчи железных дорог и сооружений Полномочная Комиссия ВЦИК 27 апреля 1921 г. издала приказ, который возлагал охрану путей и сооружений на население сел и деревень, расположенных на 15 верст по обе стороны от железной дороги. Для обеспечения большей «эффективности» принятых мер в этих селах рекомендовалось брать заложников. В участках, где произойдет порча путей расстреливать заложников, брать новых, а на села накладывать «тяжелые контрибуции с конфискацией скота и сельскохозяйственного инвентаря.»55 Власти неоднократно заявляли, что основное бремя натуральных повинностей ложилось на зажиточные слои деревни. Однако на практике это было не так, эти меры затрагивали всю деревню. Крестьяне пытались уклониться от выполнения любыми способами Иногда они осенью продавали лошадей, чтобы Избавиться от гужевой повинности, а заготовленным для лошадей кормом торговали. |
243 Тяжелым бременем ложились на крестьян натуральные повинности в условиях военной угрозы. Так, летом 1919 г. в связи с наступлением войск Деникина крестьянство губернии в разгар сельскохозяйственных работ в срочном порядке направлялись на строительство оборонительных сооружений. Только в Тамбовском уезде в июле 1919г. для рытья окопов было мобилизовано 1 500 человек и 100 подвод.52 Натуральные трудовые повинности крестьянства сложились в систему в конце 1919 г.53 Именно тогда, 19 ноября 1919 г. Совет Обороны принял постановление «О натуральной, трудовой и гужевой повинности», определившее государственные повинности населения: 1) натуральную дровяную, 2) трудовую по заготовке, погрузке и выгрузке всех видов топлива, 3) гужевую для подвоза топливных, военных, продовольственных и иных государственных грузов в города, к железным дорогам, пристаням и другим приемным пунктам. Трудовая повинность распространялась на всех граждан от 18 до 50 лет (женщины до 40 лет), а гужевая на всех владеющими лошадьми и другим упряжным скотом и перевозочными средствами. Уклонение от трудгужповинности квалифицировалось как дезертирство. Самое широкое распространение трудовая и гужевая повинности получили при заготовке и доставке дров, требовавших огромного количества рабочей силы и перевозочных средств. Только за первую половину 1920 г. в Тамбовской губернии к трудгужповинности было привлечено 104 513 чел., мобилизовано 52 996 лошадей. Ими было заготовлено 39 577 куб. саженей дров, перевезено 164 826 куб. саженей дров и 177 147 пудов продовольствия и фуража.54 Бывали случаи, когда вместе с натуральными повинностями на крестьян накладывались обязанности по охране важных объектов. Так, в связи с участившимися случаями порчи железных дорог и сооружений Полномочная Комиссия ВЦИК 27 апреля 1921 г. издала приказ, который возлагал охрану путей и сооружений на население сел и деревень, расположенных на 15 верст по обе 244 стороны от железной дороги. Для обеспечения большей «эффективности» принятых мер в этих селах рекомендовалось брать заложников. В участках, где произойдет порча путей расстреливать заложников, брать новых, а на села накладывать «тяжелые контрибуции с конфискавцией скота и сельскохозяйственного инвентаря.»55 Власти неоднократно заявляли, что основное бремя натуральных повинностей ложилось на зажиточные слои деревни. Однако на практике это было не так, эти меры затрагивали всю деревню. Крестьяне пытались уклониться от выполнения любыми способами. Иногда они осенью продавали лошадей, чтобы избавиться от гужевой повинности, а заготовленным для лошадей кормом торговали. В целом же трудгужповинность не только отвлекала значительные силы крестьянства на довольно продолжительное время, особенно в страдную пору, но оказывало крайне негативное влияние на состояние производительных сил крестьянского двора; она отбивала у крестьян стремление к увеличению числа лошадей и вынуждала сокращать их поголовье. Наверняка лишним было бы в очередной раз повторять, что разверстка и повинности тяжким бременем ложились на крестьянство. Попытаться же определить степень влияния продразверстки на крестьянское хозяйство представляется весьма затруднительно. На это обращал внимание В.В.Кабанов.56 Дело в том, что несмотря на большое количество публикаций по теме, состояние статистики тех лет не дает возможности на уровне губернии четко ответить на поставленный вопрос. Сравнение, как это нередко принято, данных 1917 1920 гг. не представляется корректным, т.к. разверстка вводилась с начала 1919 г. Кроме того, существенным было влияние разрухи военных и революционных лет, неурожая 1920 г., измельчания сельскохозяйственного про* изводства. |