|
преступностью. Тот факт, что процессуальное принуждение, в том числе арест, обыск, прослушивание телефонных переговоров, применяется к подозреваемому, обвиняемому, еще не признанному виновным, значения не имел. Немало потребуется времени, чтобы это убеждение сменилось другим, основанным на уважении к правам человека, на понимании того, что в уголовном процессе всегда есть вероятность ошибочного применения принуждения к невиновному»1. Да, несомненно, Е.Б. Мизулина права. Россия живет по писаному праву, естественные права и свободы человека закрепляются в законодательстве. Основы уголовного судопроизводства, порядок производства тех или иных процессуальных действий, процесс доказывания по уголовным делам, основания, условия и порядок применения мер уголовно-процессуального принуждения и другие моменты данного вида деятельности закрепляется, прописывается в законах. И уже достаточно давно. Так, еще в начале прошлого столетия И .Я. Фойницкий, характеризуя порядок и образ действий полиции, по производству дознания, писал, что закон избегает регламентировать его с точностью для того, чтобы не стеснить полицию в этой деятельности, по существу своему требующей быстроты и целесообразности соответственно с видоизменяющимися обстоятельствами2. Полиция широко пользовалась отсутствием правил, стесняющих ее деятельность при производстве дознания, и нередко злоупотребляла предоставленной ей свободой. Так, товарищ прокурора Казанского окружного суда С.А. Гисси свидетельствовал: «Из дел, проходивших через наши руки, а главным образом из частных сведений, нам хорошо известно, к каким хитростям и уловкам прибегают разные полицейские власти, желая добиться во что бы то ни стало сознание обвиняемого: уговоры, угрозы, обещания прощения, подслушивание 1Там же. С. 747. 2 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т.2. СПб., 1910. С. 362-363. |
При этом следует отметить, что эксперт Совета Европы, профессор университета Северного Лондона Билл Бауринг в своем заключении от 11 октября 2001 года относительно ст. 6 УПК Российской Федерации о назначении уголовного судопроизводства недвусмысленно заявил: «Непонятно, зачем эту статью вообще нужно было включать в новый УПК? Кто а с какой целью будет ссылаться на положение этой статьи?»1 . И ему ответила заместитель Председателя Комитета Государственной думы по законодательству, руководитель рабочей группы по подготовке УПК Российской Федерации Е.Б. Мизулина: «Что представляется банальным для гражданина Великобритании или другой европейской страны, вовсе не является таковым для гражданина России. Многие поколения советских следователей, прокуроров, судей воспитывались на убеждении, что любые их действия и решения в уголовном процессе оправданы борьбой с преступностью. Тот факт, что процессуальное принуждение, в том числе арест, обыск, прослушивание телефонных переговоров, применяется к подозреваемому, обвиняемому, ещг не признанному виновным, значения не имел. Немало потребуется времени, чтобы это убеждение сменилось другим, основанным на уважении к правам человека, на понимании того, что в уголовном процессе всегда есть вероятность ошибочного применения принуждения к невиновному»2. Да, несомненно, Е.Б. Мизулина права. Россия живет по писаному праву. Основы уголовного судопроизводства, порядок производства тех или иных процессуальных действий, процесс доказывания по уголовным делам, основания, условия и порядок применения мер уголовно-процессуального принуждения и другие моменты данного вида деятельности закрепляется, прописывается в законодательстве. И уже достаточно давно. Так, еще в начале прошлого столетия И.Я. Фойницкий, характеризуя порядок и образ действий полиции по производству дознания, писал, что закон избегает регла1Цит. по: Мизулина Е.Б. Послесловие // Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. Ред. П.А. Лупинская. М.: Юристь, 2003. С.747. 2Там же. С. 747. ментировать его с точностью для того, чтобы не стеснить полицию в этой деятельности, по существу своему требующей быстроты и целесообразности соответственно с видоизменяющимися обстоятельствами1. Полиция широко пользовалась отсутствием правил, стесняющих ее деятельность при производстве дознания, и нередко злоупотребляла предоставленной ей свободой. Так, товарищ прокурора Казанского окружного суда С.А. Гисси свидетельствовал: «Из дел, проходивших через наши руки, а главным образом из частных сведений, нам хорошо известно, к каким хитростям и уловкам прибегают разные полицейские власти, желая добиться во что бы то ни стало сознание обвиняемого: уговоры, угрозы, обещания прощения, подслушивание разговоров подозреваемого с подосланными к нему людьми, а иногда и более неблаговидные меры пускают в ход, чтобы добиться этой цели...»2. И тем не менее нельзя не отметить излишне негативное отношение Е.Б. Мизулиной к лицам, осуществляющим уголовно-процессуальную деятельность, недоверие им, а точнее сказать неверие в них, в правосознание и правовую культуру. Принципиальное значение и чрезвычайная важность бережного отношения к правам и свободам участников уголовного судопроизводства уже достаточно давно не подвергается в российской уголовно-процессуальной науке сомнению. Так, по справедливому утверждению видного российского юриста конца 19 начала 20 в.в. М.В. Духовского, одно из коренных требований, предъявляемых правильно построенному уголовному процессу, заключается в такой организации всех сторон его, при которой возможно полнее ограждалась бы каждая личность, так или иначе попадающая на суд...3. 1Фойницкий ИЛ. Курс уголовного судопроизводства. Т.2. СПб., 1910. С. 362-363. 2Гисси С.А., Соколовский Д.А. Дознание, его цели и способы производства. Казань, 1878. С.39. 3Духовский М.В. Русский уголовный процесс. М., 1905. |