|
реализации, избавляет от необходимости приспосабливаться к запросам потребителей. Но может быть, все дело в усовершенствовании самих общих показателей? Экономисты, верящие в это, упускают из виду, что никакой показатель сам по себе не определяет хозяйственного поведения, но только как элемент конкретной системы социально-экономических отношений. Самый совершенный измеритель реальных результатов не побудит к максимальной производственной отдаче, если эти отношения благоприятствуют совсем иному императиву. Отраслевая система управления экономикой как иерархия только производственных «инстанций» отвечала периоду, когда главной задачей было формирование индустриальной базы экономики эта задача довольно естественно подразделялась на относительно самостоятельные отраслевые «блоки». Не вызывала она особых затруднений и на начальных этапах функционирования крупной по своему времени индустрии при еще относительно малых масштабах экономики управляющий центр еще мог удовлетворительно балансировать производство с потреблением по достаточно конкретному ассортименту. Однако современная технология наряду с разветвленной специализацией и широчайшей номенклатурой продукции требует все большей координации (переходящей в интеграцию) множества взаимосвязанных отраслей и подотраслей недаром так болезненно отзываются во всей экономике «локальные» перебои и срывы поставок. В этих условиях представляются явным анахронизмом попытки объяснить сохранение ведомственной обособленности узкой специализацией и другими технологическими факторами. Современная технология требует уже не обособления отраслей, а как раз обратного. Неверно, думается, выводить ведомственность и из «промежуточного» характера продукции. Отрыв «показательной» формы от реального содержания результатов производства нередко ощущается в «конечных» отраслях экономики производстве готовых изделий, торговле, сфере обслуживания ничуть не менее остро, чем в «промежуточных». Современной технике и структуре 69 |
ливость, составление завышенных заявок на ресурсы, равно как и борьба за «ненапряженные» задания по продукции, объясняется отнюдь не врожденной жадностью и леностью руководителей производства, но их стремлением обеспечить возможно лучшие стартовые условия (а каждый текущий год оказывается стартовым) для последующих этапов кампании «от достигнутого». Ясно, что распространенность этой тактики ведет к распылению и «замораживанию» ресурсов, лишает экономику маневренности, необходимой для действительного роста и, в конце концов, воспитывает откровенное иждивенчество. Профессиональному менеджменту при капитализме свойственно стремление к демонстрации перед владельцами «хороших и улучшающихся» общих показателей. Но там эти внутренние мотивы администрации уравновешиваются сильными внешними императивами борьбы за хозяйственное выживание фирмы. Это не позволяет менеджменту слишком отрывать формирование «демонстрационных» показателей от забот о реальной эффективности и качестве работы. Напротив, гарантированность существования наших хозяйственных организаций допускает в условиях недостаточно совершенного хозяйственного механизма возможность существенных расхождений между «показательными» и реальными результатами. Ухудшение последних иногда даже упрочивает позиции производителей, ибо возникающая при этом дефицитность продукции снимает трудности реализации, избавляет от необходимости приспосабливаться к запросам потребителей. Разумеется, неправомерно искать выход из положения в реставрации негарантированности хозяйственного существования помимо социальной неприемлемости массовой ликвидации «несостоятельных» предприятий, это далеко не самый экономичный способ повышения эффективности общественного производства. Но может быть, все дело в усовершенствовании самих общих показателей? Экономисты, верящие в это, упускают из виду, что никакой показатель сам по себе не определяет хозяйственного поведения, но только как элемент конкретной системы социально-экономических отношений. Самый совер ресчур отстающих предприятий (это показывало бы слабую требовательность к выполнению своих директив), равно как и слишком передовых (что наводило бы на мысль о больших неиспользованных резервах на остальных предприятиях отрасли), вдобавок обе крайности указывали бы на низкое качество отраслевого планирования. Применяемая процедура хорошо известна («частичная переброска» заданий с отстающих предприятий на передовые, ущемление последних по линии поощрений) и многократно осуждалась. Думается, однако, что эта практика отражает не отрицательные качества отдельных лиц, а объективные несовершенства общественных отношений на современном этапе, примечательно, что создание видимости точного планирования и высокого уровня использования производственных возможностей (малые проценты перевыполнения или недовыполнения заданий) происходит путем поощрения за плохую работу и наказания за хорошую подведомственных производств («отстающим быть выгоднее, чем передовым»). Это в конечном итоге порождает тенденцию к стагнации и ухудшению самих же общих индикаторов, а не только реальных результатов, т.е. выявляет парадоксальный характер одного из главных мотивов деятельности ведомственной иерархии. Отраслевой (а точнее, ведомственный) подход к управлению экономикой в последние годы все чаще подвергается критике как несовместимый с курсом на конечные народнохозяйственные результаты. По нашему мнению, отраслевая система как иерархия только производственных «инстанций» отвечала периоду, когда главной задачей было формирование индустриальной базы экономики эта задача довольно естественно подразделялась на относительно самостоятельные отраслевые «блоки». Не вызывала она особых затруднений и на начальных этапах функционирования социалистического хозяйства при относительно малых масштабах экономики управляющий центр еще мог удовлетворительно балансировать производство с потреблением по достаточно конкретному ассортименту. Однако современная технология наряду с разветвленной специализацией и широчайшей номенклатурой продукции требует все большей координации (переходящей в интеграцию) множества взаимосвязанных отраслей и подотраслей недаром так болезненно отзываются во всей экономике «локальные» перебои и срывы поставок. В этих условиях представляются явным анахронизмом попытки объяснить сохранение ведомственной обособленности узкой специализацией и другими технологическими факторами. Современная технология требует уже не обособления отраслей, а как раз обратного. Неверно, думается, выводить ведомственность и из «промежуточного» характера продукции. Отрыв «показательной» формы от реального содержания результатов производства нередко ощущается в «конечных» отраслях экономики производстве готовых изделий, торговле, сфере обслуживания ничуть не менее остро, чем в «промежуточных». Современной технике и структуре материального производства объективно необходима иная линия распорядительной связи непосредственных производителей с конечными результатами и с управляющим центром («другая вертикаль») система, в которой конкретные потребители являются «директивными инстанциями для конкретных поставщиков. Общий курс социально-экономического развития, преодолевающего охарактеризованные негативные явления, намечен, как известно, еще В.И. Лениным. Сформулированная им программа включает все более широкое (в перспективе поголовное) участие масс в контроле и управлении, а также преодоление социально-привилегированного положения слоя начальников; в перспективе полное исчезновение этого слоя, вместе с самим «начальствованием» как «особой функции особого слоя людей». Обыденному сознанию особенно трудно воспринять второй тезис о принципиальной изживаемое™ самой «управленческой специальности». Между тем, В.И. Ленин убедительно показал, что технократические иллюзии основаны на смешении содержания главных решений с необходимыми для их подготовки научнотехническими сведениями. Последние доставляются специалистами (учеными, инженерами, экономистами, агрономами и т.д.), выполняющими, как правило, функции «штабных работников», экспертов, консультантов и вовсе |