|
48 тех респондентов, у которых мысль о солидарности в стране ассоциируется с нормой общественной жизни. Делая акцепт на «знание законов» (46% против, 19% по выборке в целом) и «ощущение рамок дозволенного (моралью, законами)» (40% против 20%)», они одновременно подчеркивают важность личных связей (39% против 21%) и умение обходить запреты (32% против 11%). В целом полученные данные позволяют утверждать, что сообщество интегрирующее «своих людей на базе вынужденного доверия и готовности ради «общего дела» пренебречь моральными и правовыми нормами в отношении «других», образуют микросреду почти половиной россиян. Это делает неформальные институты эффективными для «своих» и неэффективными для «чужих», что говорит о фрагментарной институонизации. В тоже время мнимое соблюдение формальных правил, т.е. манипуляция ими, указывает на наличие институциональной ловушки, возникшей в следствие несовместимости между целями, для реализации которых акторы прибегают к неформальному институту клики, и их ожиданиями относительно результатов, эвентуально достижимых в формальных институтов. Борьба формальных и неформальных институтов разрешается сегодняшней властью, которая, оставаясь легальной, при этом остается легитимной ввиду высокой результативности личных связей как инструмента защиты декларированных Конституцией РФ и устранения конфликтов с властями. С целью подтверждения вышеизложенного используются индикаторы, принятые международными организациями. Здесь сопоставляются 7, государств, занимающие различные позиции в глобальном рейтинге финансового развития: Финляндия, США, Федеративная республика Германия. Италия, Южная Корея, Бразилия и Российская Федерация. Так как деловая и финансовая активность реализуется в среде, формируемой государством и его политической системой, культурой |
24 дозволенного (моралью, законами)» (40% против 20%)», они одновременно подчеркивают важность личных связей (39% против 21%) и умения обходить запреты (32% против 11%). В целом полученные данные позволяют утверждать, что сообщества, интегрирующие «своих» людей на базе вынужденного доверия и готовности ради «общего дела» пренебречь моральными и правовыми нормами в отношении «других», образуют микросреду почти половины россиян. Социальная интеграция микропрактик на описанных основаниях делает сети «своих» людей больше похожими на клики, чем на свободные ассоциации граждан, добровольно подчиняющихся законам в обмен на защиту их прав социальными институтами105 . Как показывает исследование Л.Гудкова и Б.Дубина, неформальные сети и связи активно используются россиянами и при решении повседневных проблем. Проанализировав данные опроса общественного мнения, проводившегося ВЦИОМ в марте 2002 г. (N = 2107), авторы установили, что «80% всех проблем решались именно ‘неформальным’ образом», через такие каналы, как «обращение к родственникам (40% всех успешных случаев), знакомым, сослуживцам, друзьям (33%), а также услуги частных специалистов или компетентных лиц, к которым респондентов направляли по знакомству (7%)»106. Имманентной составляющей неформального взаимодействия выступает стратегия договора (bargain), без которой, по справедливому замечанию В. Радаева, трудно объяснить российскую ситуацию. Однако, как видно из рассуждений названного автора, в большинстве случаев подобный договор принимает форму сговора между официальными лицами и хозяйственными агентами, ибо предполагает некое нарушение принятой нормы, правила, установленного порядка. Ведь «хозяйственные агенты не просто уходят из-под контроля, но пытаются изменить порядок в свою пользу путем ‘теневого’ лоббирования индивидуальных или групповых интересов. Заключаются ‘деловые’ соглашения о конкретных условиях реализации этих правил в отношении отдельных агентов и групп агентов. В результате реализации стратегии договора достигается институциональный компромисс, когда агентам в определенных пределах разрешается нарушить установленные формальные правила. Частью институционального компромисса является мнимое (ритуальное) соблюдение формальных правил, и последнее, в свою очередь, используется в качестве прикрытия и камуфлирования сложных и скрытых неформальных стратегий» 107. При этом сама необходимость ритуального соблюдения правил побуждает акторов обращаться к подобного рода стратегиям как к средству превращения «чужих»в «своих». Параллельное и попеременное применение формальных и неформальных кодов поведения, замещение первых вторыми делают внедряемые институты эффективными для «своих» и неэффективными для «чужих», способствуя фрагментарной институционализации социетального порядка. В то же время мнимое соблюдение формальных правил, т.е. манипуляция ими, указывает на наличие институциональной ловушки, возникшей вследствие несовместимости между целями, для реализации которых акторы прибегают к неформальному институту клики, и их ожиданиями относительно результатов, эвентуально достижимых в формальных институтах. Доверительные отношения, устанавливаемые между «своими» вне рамок публичных ролей, позволяют не только обезопасить пространство частной жизни от неоправданного вмешательства со стороны властных лиц, но и вывести это пространство изпод контроля формальных институтов, уполномоченных применять санкции за невыполнение гражданских обязанностей. Устойчивое воспроизводство подобной ситуации обусловлено рассогласованием между средовыми потребностями граждан и институциональной струк105 Хлопин А.Д. Российский социум. С. 51-54, 66. 106 Гудков Л., Дубин Б. Указ. соч.. 2002: С.33-34. 107 Радаев В. Указ. соч. С.66. |